"Я устал, я ухожу", — сказал когда–то Борис Николаевич Ельцин и оставил свой пост. Многие российские бизнесмены мечтали бы о столь легком исходе. Но трансфер капиталов, как, кстати, и политический трансфер, в России идет сложно. Даже проблема у них похожая: и во власти, и в российском бизнесе все процессы принято завязывать на одного человека.
Иных уж нет
Передавать рано или поздно все равно придется. Начать хотя бы с того, что богатый человек по–прежнему смертен и, что еще хуже, внезапно смертен. В 2019 году в возрасте 56 лет умер владелец банка "Уралсиб"Владимир Коган. В Рейтинге миллиардеров — 2018 он занимал восьмую строчку. У него остались четверо детей. После того как у отца случился инсульт, управление на себя взял "не по годам зрелый" (так описывали его знакомые) 31–летний Евгений. Меньше известно про 28–летнего Ефима, совладельца почти четверти акций банка "БФА". Еще двое детей — Юлия и Яков — только недавно достигли совершеннолетия. Что написано в завещании Владимира Когана, неизвестно, и тайна эта не откроется раньше декабря.
Далеко не всегда наследникам удается сохранять активы. "Если мои дети талантливее меня, они сами заработают такие же деньги. А если они ни к чему не способны, то большие деньги их погубят", — говорил китайский миллиардер Ю. Пеннянь, когда в 2010 году пожертвовал все свое состояние ($1,2 млрд) бедным. И, похоже, был прав. По данным консалтинговой компании Family Business Institute, лишь 30% семейных предприятий продолжают успешно работать во втором поколении и только 3% — в третьем.
Причин много, но часто детям просто неинтересно заниматься родительским бизнесом, потому что у них на глазах совершается цифровая революция и они иначе воспринимают потенциально выгодные ниши. В Великобритании еще в 1989 году лишь 43 из 200 самых богатых людей нажили свои капиталы самостоятельно. Сегодня картина ровно противоположная — свыше 60% миллиардеров создали свой бизнес сами. "Мир меняется так быстро, что новым поколениям становятся просто неинтересны бизнесы их отцов. Возникают новые бизнесы, которые их увлекают, и они свою предпринимательскую активность направляют туда", — говорит Сергей Филонович, декан Высшей школы менеджмента НИУ ВШЭ и один из ведущих российских специалистов в области организационного развития.
Читайте также:
Рейтинг миллиардеров ДП
Рейтинг миллиардеров — 2019
Да и сами миллиардеры все чаще отдают большую часть денег на благотворительность, ничего не оставляя наследникам. Так намерены поступить, например, Билл Гейтс и Марк Цукерберг. А в России одним из первых на это решился Владимир Потанин. Недавно его поддержал Михаил Фридман. Возможны варианты. Например, Игорь Рыбаков (совладелец корпорации "Технониколь") своим детям не оставит ни копейки, но готов оплачивать им медицинскую страховку, предоставить беспроцентный кредит на образование и один раз выделить грант на стартап.
Без вас не купим
На первый взгляд, самый простой вариант — выйти из бизнеса и спокойно встретить старость за счет ренты. Но иногда скелеты из шкафа могут добраться даже до личных активов. "Давайте вспомним прецедент господина Пугачева и его историю отношений с АСВ. В рамках этого банкротства ряд трастов (услуга, при которой владелец номинально перестает владеть активом, но получает все дивиденды от его использования. — Ред.) с недвижимостью был признан притворным, на активы было обращено взыскание. Правильное структурирование и реальная передача контроля управляющему могли бы снизить риски такого сценария", — рассказывает Николай Варгасов, руководитель юридического департамента UFG Wealth Management. Он отмечает, что пик популярности трастов был 5–10 лет назад, с мировым трендом на финансовую прозрачность интерес к ним снизился, но услуга по–прежнему предлагается на рынке.
Еще хуже, что продать бизнес точно не будет легко, ведь без эффективного собственника он может быть оценен в половину стоимости. "Собственники об этом не думают, на MBA их этому не учат. Ведь там учат кого? Менеджеров! Это не позволяет им выстроить владельческую функцию внутри компании. А если она не выстроена, компания не продается. Бизнес в этом случае является продолжением собственника, который он не может отрезать от себя, как аппендикс", — объясняет Виталий Королев, президент Северо–Западного центра корпоративного управления.
Примеры находятся даже среди гигантов. Год назад Андрей Молчанов решил уйти от оперативного управления "Группой ЛСР", но тут же перестал быть долларовым миллиардером. Акции строительной компании пошли вниз, несмотря на хорошие финансовые показатели и фигуру бывшего министра транспорта Максима Соколова во главе. Уже в июне 2019 года Молчанову пришлось вернуться на пост генерального директора, досрочно прекратив полномочия Соколова (теперь он заместитель).
Нередко это связывают с тем, что российский бизнес делал себя в 1990–е сам, да еще и в обществе, которое 80 лет не знало ни частной собственности, ни традиций передачи дел по наследству. Сергей Филонович из ВШЭ склонен объяснять эту тенденцию высокой ролью административного ресурса в российском бизнесе, а он исключительно персонифицирован. "Если, скажем, отец имеет связи в государственных структурах, в муниципальных структурах, то как эти связи передать дальше, непонятно. А без них бизнес становится нежизнеспособным", — говорит он.
Постепенно эта практика уйдет, но даже сейчас этот социальный капитал можно передать наемным топ–менеджерам, уверена генеральный директор "ШАГ — Консалтинг" Светлана Емельянова.
"Некоторые говорят своим топ–менеджерам: иди ищи свои контакты. Некоторые сразу ищут топ–менеджеров с контактами, — перечисляет Емельянова. — Но в целом сейчас все переходят в легальное поле. Ведь и друзья во власти тоже стареют, уходят от дел. Поэтому общая тенденция такая: зависимость от людей сменяется зависимостью от механизмов".
Коллективное и сознательное
Самый разумный выход — переход от оперативного управления к стратегическому, уверены все опрошенные "ДП" эксперты. На Западе, где фондовый рынок развит гораздо лучше, это органично происходит через механизм IPO, когда долю размывают за счет серьезных инвестбанков. В России размещение провести куда сложнее, но успешные примеры тоже есть: основатель компании "ВымпелКом"Дмитрий Зимин в 1996 году смог разместить акции своей компании на Нью–Йоркской бирже и уже через несколько лет отошел от дел, занявшись благотворительностью.
Даже если миллиардер хочет передать бизнес именно детям, это должен быть эффективно работающий актив, а не ярмо, в которое наследникам останется только впрячься. Беда в том, что интересы наемных менеджеров и владельцев бизнеса часто расходятся. "У них интерес — деньги потратить, им приятно вводить новые инструменты, проводить какое–то развитие, но бизнес как актив их мало волнует, — говорит Светлана Емельянова. — У нас был пример, когда собственники передали бизнес менеджерам, но слишком им доверились. Это типичная ошибка. Собственникам кажется, что они над всем надзирают, но на самом деле даже при оперативном управлении они часто плохо контролируют свой бизнес. В итоге менеджмент сказал: через год приходите за дивидендами, а сам разрушил диверсифицированную клиентскую базу, перестроив все процессы на пять крупных клиентов. Бизнес это практически разрушило". Решением проблемы она считает создание наблюдательного совета с одним–двумя независимыми директорами. Для среднего бизнеса это может стоить как зарплата одного топ–менеджера.
"Можно так отойти от оперативки, что просто вылететь из бизнеса, — согласен Виталий Королев. — Желание нужно формулировать следующим образом: я хочу перейти от операционного управления к стратегическому". Он считает, что торопиться с созданием наблюдательных советов не стоит. "Я сам лет десять именно так считал, но потом понял, что в России в непубличных компаниях нужно начинать иначе и сначала создавать правление, то есть фундамент из топ–менеджерской команды, — объясняет Королев. — Сейчас со многими собственниками работают "топ–исполнители": он топает на них, а они побежали исполнять. Топ–менеджерская команда действует по обратному принципу: опираться можно только на то, что сопротивляется. Это закон сопромата. В такой команде тебе могут возразить, а ты должен это специально культивировать. Правление — это дорогой орган, но мы платим эти деньги не для того, чтобы они эффективно и быстренько принимали решения. Наоборот, чем дольше дискуссия, чем больше ее участники выходят за рамки своих должностных колодцев, тем лучше потом эти решения исполняются".
В один шаг это не сделать, и процесс внедрения любых коллегиальных форм управления всегда идет очень сложно. "Это даже больше психологический вопрос, — констатирует Николай Варгасов из UFG Wealth Management. — Нужно сперва принять необходимость создания процессов в бизнесе, которые не завязаны на одного человека. По опыту общения с бенефициарами могу сказать, что это серьезная ломка собственника, и внешний консультант не может ее инициировать, вопрос должен стоять на повестке".
Получается прямо как с психоанализом: работать будет, только если клиент готов начать меняться. А иначе… деньги и нервы на ветер.
