Россия включилась в глобальную гонку зеленых технологий, но пока отстает от мировых лидеров.
Глобальный бизнес вынужден реагировать на произошедший в мире "зеленый поворот". В сентябре на саммите по климату в Нью–Йорке 87 крупных частных компаний обязались сократить выбросы и ограничить ущерб, наносимый природе. В число присоединившихся к "коалиции 1,5 градуса" (объединила компании, поддержавшие инициативу об ограничении глобального потепления не более чем на 1,5 °С. — Ред.) вошли L’Oreal, Scania, IKEA, Hewlett Packard, Vodafone, Danone и т. д.
"Произошел перелом на уровне не только стран, но и компаний", — заявил Жан–Паскаль Трикуар, глава Schneider Electric, которая на инновационном саммите в Барселоне также объявила о планах ограничить выбросы CO2. Он уточнил, что решение о присоединении к "коалиции 1,5 градуса" объясняется желанием оставаться конкурентоспособными. В свою очередь Schneider Electric будет предъявлять аналогичные требования и к своим поставщикам: компания должна удостовериться, что все ее контрагенты следуют этому курсу, дополнил Жан–Паскаль Трикуар.
Тренд на сокращение воздействия на окружающую среду, к которому присоединяются крупные мировые игроки, сформировался несколько лет назад. Минимизация воздействия на природу является одной из составляющих принципов устойчивого развития — подхода, при котором нынешнее поколение, удовлетворяя свои потребности, не создает проблем для следующих. В числе первых о приверженности таким принципам заявили глобальные инвесторы.
Читайте также:
Мнение
Готов ли бизнес к эволюции энергопотребления
Зеленый значит эффективный
Крупные инвестфонды уже несколько лет предпочитают вкладывать деньги в компании, чье влияние на окружающую среду минимально. И это не ради того, чтобы продемонстрировать заботу о природе. "Денежные мешки" руководствуются исключительно прагматичными соображениями. "Инвесторы отдают предпочтение тем компаниям, которые соответствуют принципам ESG (environmental, social и governance — экологическим, социальным и управленческим. — Ред.). Такие организации устойчивее к рискам и более восприимчивы к новым возможностям, которые подбрасывает изменяющаяся жизнь", — говорит директор Центра экологических инвестиций Михаил Юлкин. А эти факторы, в свою очередь, отражаются на рыночной стоимости компании и кредитном рейтинге.
Объяснить позицию инвесторов можно даже на российском примере. В законодательстве РФ есть термин — "наилучшая доступная технология" (НДТ). По словам руководителя направления "Зеленая экономика" АНО "Институт Внешэкономбанка" Сергея Семенцова, минимальное воздействие на окружающую среду как раз достигается через применение таких технологий. При использовании НДТ уровень негативного экологического воздействия в расчете на единицу времени или объем производимой продукции минимален. "То есть приверженность принципам энергосбережения и защиты окружающей среды экономически эффективна", — заключает Сергей Семенцов.
Есть еще одно подтверждение того, что в экологических требованиях инвесторов преобладает прагматичный расчет. "Природоохранное законодательство постоянно ужесточается, поэтому компании, уже использующие НДТ, имеют существенно меньше шансов получить предписания к закрытию производств, штрафы за выбросы и др.", — говорит эксперт. Помимо этого, все чаще инвесторы предпочитают отстраниться или же попросту выйти из бизнеса, не отвечающего экологическим требованиям. Такой процесс получил название "углеродные дивестиции".
"Одним из признаков устойчивости бизнеса в условиях изменения климата является его углеродный след, то есть сумма выбросов парниковых газов и способность компании ими управлять, — поясняет Михаил Юлкин. — Поэтому в последнее время мировые инвесторы выходят из активов компаний, бизнес которых характеризуется значительными выбросами".
В октябре норвежский пенсионный фонд KLP заявил о продаже на сумму $58 млн акций и облигаций компаний, получающих доход от реализации нефтеносных песков. В этот перечень попало российское ПАО "Татнефть". СМИ цитировали главу KLP Сверре Торнса, который заявил, что продажа была также "сигналом для рынков". Месседж KLP таков: нефтеносные пески не должны быть частью текущего и будущего энергоснабжения. Фонд призывает других институциональных инвесторов последовать его примеру. "Отказавшись от угля и нефтеносных песков, мы дадим мощный сигнал о необходимости перехода от ископаемых к возобновляемым источникам энергии", — добавил Сверре Торнс.
Впрочем, инвесторы уже и так активно вкладываются в возобновляемую энергетику. "Инвестиции в ВИЭ–энергетику превосходят инвестиции в ископаемую, начиная с 2012 года, — говорит Михаил Юлкин. — По данным за 2018 год, на каждый доллар, вложенный в ископаемую энергетику, приходилось примерно $2 инвестиций в ВИЭ–энергетику".
Благодаря этому доля возобновляемых источников в энергобалансе стран растет. "По прогнозу американского IEA, доля ВИЭ в объеме первичного потребления энергоресурсов в мире в 2040 году по сравнению с 2017–м возрастет минимум на 18%, до 37%. Все прогнозы дают существенно более быстрый рост доли ВИЭ в энергобалансе", — добавляет Сергей Семенцов.
Игра в догонялки
Утверждать, что в России не замечают подобных трендов, было бы преувеличением. Например, на Российской энергетической неделе в Москве отдельная сессия была посвящена тенденциям в сфере инвестиций в отрасль. Выступивший на ней генеральный директор "ЕвроСибЭнерго" Михаил Хардиков отметил, что, поскольку "упор в потреблении идет на чистую энергию", сектор ее производства имеет большой инвестиционный потенциал. Он уверен, что в мире будет расти спрос на данные о том, каков вклад так называемого карбонового следа в единицу продукции. "Кто не сможет разложить, какой у него углеродный след на единицу продукции, становится неконкурентоспособным", — предположил Михаил Хардиков.
Между тем пока заявлять о низком карбоновом следе российским компаниям сложно. Доля ВИЭ в отечественном энергобалансе не превышает 1%. При этом в энергосистеме Испании этот показатель уже сейчас составляет 23%, Германии — 22%, Китая — 7%. Во многих из этих стран уже достигнут сетевой паритет, то есть стоимость производства энергии с помощью возобновляемых источников сравнялась с затратами на ее производство из углеводородов. В России же, по оптимистичным оценкам, это произойдет не ранее 2025 года. Отдельные эксперты говорят о 2031–м и даже 2040 годах.
Не далеко продвинулась Россия и в вопросах энергоэффективности. Еще в 2017 году кабинет министров рассматривал вопрос об энергосбережении и повышении энергетической эффективности. Выступивший на том заседании министр энергетики РФ Александр Новак напомнил, что указом президента в 2008 году была поставлена цель снизить к 2020 году энергоемкость валового внутреннего продукта на 40% от уровня 2007 года. Однако, по его данным, за период с 2008 по 2017 год общее снижение составило всего 13%.
Не уделяя должного внимания вопросам энергоэффективности, Россия обрекает себя на технологическое отставание. Ведь необходимость уменьшить вредные выбросы и сократить влияние на окружающую среду требует нестандартных решений, новых продуктов. "Новые товары и услуги могут не только помочь в сохранении природы, но и найти применение в других отраслях, принести неплохую прибыль, — размышляет ведущий эксперт УК "Финам Менеджмент" Дмитрий Баранов. — Поэтому компании, инвестируя в создание продуктов для природоохранных целей, закрепляют за собой интеллектуальную собственность, которую впоследствии можно будет монетизировать в других сферах".
Впрочем, надежда на то, что отношение к вопросам экологии, энергоэффективности в стране изменится, есть. В сентябре правительство РФ выпустило постановление о принятии Парижского соглашения по климату. Комментируя этот документ, премьер–министр РФ Дмитрий Медведев обратил внимание на необходимость ориентировать экономику страны на исполнение требований Парижского соглашения. "Это новые технологии, новые проектные решения, это развитие, по сути, новых отраслей бизнеса, которых у нас не так много, — то, что связано с так называемой низкоуглеродной, или зеленой, экономикой", — сказал Дмитрий Медведев. При этом он признал, что программы, направленные на сокращение воздействия на окружающую среду, требуют значительных инвестиций.
Очевидно, что вложения в энергосберегающие технологии, в возобновляемую энергетику — это вклад в технологическое развитие. "Не инвестируешь, живешь на старом — получаешь ситуацию АвтоВАЗа. У него долгое время не было проблем со сбытом модели ВАЗ–2101, а потом одномоментно ее перестали покупать, и завод выжил, только пройдя сквозь сверхболезненные трансформации, и сейчас только–только переходит к выпуску действительно конкурентоспособных автомобилей", — заключает Сергей Семенцов.
Аналогичная ситуация и с энергооборудованием. "Остановился в развитии — потом догонять очень трудно. И платить за то, что захотел сэкономить на развитии сегодня, придется весьма скоро", — резюмирует эксперт.
“
Зеленый поворот в мире уже произошел. И его суть прежде всего в конкурентоспособности, инвестициях, новых технологиях, правилах игры на мировом рынке и лишь потом, как ни странно, в экологии. Зеленый поворот был инициирован развитыми государствами. Для них замедление развития — угроза ликвидации технологического отрыва от всех остальных. Задача развитых государств — постоянно задавать стандарты, заставляя догоняющих покупать новые технологии (естественно, разработанные в развитых странах). Далеко не всегда переход на новые технологии экономически обоснован. Как правило, они дороже. Но в любом случае на наших глазах изменяются обязательные условия ведения бизнеса в мире. Устанавливаются стандарты энергоэффективности, выбросов вредных веществ, отходов. Не соответствуешь обязательным условиям — уходишь с рынка.
Сергей Семенцов
руководитель направления "Зеленая Экономика" АНО "Институт Внешэкономбанка"
“
В России пока возобновляемая энергетика с точки зрения вложений проигрывает традиционной. Причина в том, что у нас за счет мощнейшего субсидирования газовой и атомной генерации сформировался очень искаженный рынок. Газ в России продается в 1,5 раза дешевле, чем на мировом рынке. Действует механизм перекрестного субсидирования: "Газпром" балансирует за счет высокой маржи на западном рынке, Росатом получает средства на строительство станций, что не отражается в тарифе. По углю демпинг идет за счет льгот на перевозки по железной дороге. Плюс в РФ низкие экологические стандарты, на чем угольщики экономят. То есть стоимость традиционной энергетики у нас искусственно занижена.
Владимир Чупров
руководитель энергетической программы российского отделения Гринпис
