15 декабря 1762 года Екатерина II подписала манифест, призывающий беглецов и иностранцев в Россию.
Войны, бунты, государственные перевороты — совсем не то, что нужно для формирования позитивного имиджа державы. Если всего этого слишком много, а происходит оно постоянно, последствия могут быть трагическими: свои граждане начнут разбегаться, а чужие откажутся приезжать. Век XVIII был на такие события богат невероятно — со всеми, как говорится, вытекающими. Поэтому государыне Екатерине II и пришлось 15 декабря 1762 года подписать документ, одновременно объявлявший всеобщую амнистию и приглашавший подданных других государств жить и работать на просторах Российской империи.
Спокойней эмигрировать
В самом деле, когда правители меняются с такой скоростью, как в пресловутую эпоху дворцовых переворотов, понятие "государственный преступник" размывается. И кто–то, кто был таковым для позапрошлого государя, для прошлого, напротив, мог стать чуть ли не фаворитом, а для следующего — вновь предателем и злодеем. Посему, впав в немилость у находящихся при власти, проще и полезнее для здоровья было покинуть страну и не спешить возвращаться. Между тем были среди невозвращенцев люди для государства потенциально полезные и нужные, и терять их совсем не хотелось. Да и возможность привлечь в Россию молодых и предприимчивых иностранцев тоже упускать было нельзя. Вот и появился на свет императорский манифест "О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу".
Справедливости ради нужно подчеркнуть, что не только лица иудейского вероисповедания были на ту пору персонами non grata, — к мусульманам тоже отношение было далеко не однозначное, хоть и не такое принципиальное. Так что под иностранцами в манифесте подразумевались в первую очередь, разумеется, христиане. Зато без деления на конфессии: лютеране, кальвинисты, католики, — лишь бы в господа веровали. Этим, кстати, воспользовались и староверческие общины, во времена никонианских гонений перебравшиеся за рубеж. Благо, если и были у них какие–то проблемы с законом, манифест их делал незначимыми.
"Все их до сего преступлении прощаем"
В соответствии с орфографией того времени, повеление Екатерины II гласило, что "Мы… до сего бежавшим из своего отечества подданным возвращатця позволяем, с обнадеживанием, что им хотя б по законам и следовало учинить наказание, но однако ж все их до сего преступлении прощаем, надеясь, что они, возчувствовав к ним сии Наши оказываемыя Матерния щедроты, потщатца, поселясь в России, пожить спокойно и в благоденствии, в пользу свою и всего общества". Иными словами, все прежние прегрешения прощены, возвращайтесь и больше не хулиганьте, а вместо того трудитесь на благо России, и пусть у вас все получится.
Ну а в том, что касается иностранных подданных, то, как было объявлено, что, поскольку "главным правилом Мы себе постановили, чтоб навсегда иметь Наше попечение и труд о благоденствии всей Нам вверенной от Бога пространной Империи и о умножении в оной обитателей", в то время как "Нам многие иностранные подданные, бьют челом, чтоб Мы им позволили в Империи Нашей поселиться", в результате "Мы Всемилостивейше иностранных разных наций благосклонно с Нашею обыкновенною Императорскою милостию на поселение в Россию приемлем". Мало того, всем переселенцам — нашим и ненашим — государство Российское бралось компенсировать путевые издержки.
Поток переселенцев
Документ, подписанный императрицей, был распечатан по сотне экземпляров на русском, немецком, французском, английском, польском, чешском и арабском языках и передан дипломатическим представителям России за рубежом для распространения в СМИ с повелением "не только известным учинить внесением его в тамошние газеты, но и всевозможное старание прилагать, чтобы оный непременно свое действие иметь мог".
С этого момента поток переселенцев в Россию, истаявший было до сущих капель, начал расти. Особенно много охотников переменить отечество было среди подданных многочисленных германских государств, образовавшихся на территории Германской империи в результате поражения в Тридцатилетней войне. Если посмотреть, скажем, на список петербургских купцов за полтора столетия после этого манифеста, немецких фамилий в нем будет множество.
