Одним из главных культурных событий января для Петербурга стало открытие музея Бродского в доме Мурузи. Город ждал этого с 1999 года, когда друзьями поэта был основан соответствующий фонд. Увы, но вздыхать с облегчением рано. Как стало известно "ДП", за парадным фасадом скрывается довольно сложная ситуация.
За 20 с небольшим лет фонду создания музея так и не удалось целиком выкупить коммуналку, где когда–то жили Бродские. Открытие бесконечно откладывалось, несмотря на то что в "полутора комнатах", где жил поэт, достаточно регулярно проходили разного рода культурные события. Два года назад к проекту присоединился управляющий партнер Fort Group Максим Левченко (41–е место в Рейтинге миллиардеров "ДП"), который нашел остроумное решение. Он приобрел в доме Мурузи квартиру № 36, имеющую общую стену с искомой коммуналкой. Пробили дверь — создали общее пространство. Тогда это казалось благополучным завершением многолетних мытарств. Однако до хеппи–энда далеко и сейчас.
Разница менталитетов
Как рассказали "ДП" источники, знакомые с ситуацией изнутри, отношения Левченко и фонда с самого начала складывались непросто. Инициативный спонсор периодически действовал в логике "кто платит, тот и заказывает музыку", не учитывая мнения "старожилов проекта". Те, в свою очередь, не слишком готовы были перестраивать привычный стиль работы, не отличавшийся оперативностью принятия решений.
Споры, говорят, закипали по каждому поводу: от того, в какой цвет красить стены (восстанавливать историческую колеровку или сделать все нейтрально серым), до предполагаемого плана экскурсий. Состоявшееся 26 января этого года "тестовое открытие" подлило масла в огонь, так как Максим Левченко организовал его по собственной инициативе и, как выясняется, без предупреждения. Представители фонда уверены, что открывать музей нужно не раньше мая и 80–летия со дня рождения поэта. К тому времени должны завершиться реставрационные работы, до окончания которых пускать экскурсионные группы странно: они будут ходить по вскрытому историческому паркету.
Публично участники ситуации подчеркнуто избегают называть ее конфликтом. "Наши отношения достаточно сложные, но не конфликтные. Нам нужно отработать условия взаимодействия, учитывая, что "полторы комнаты" были и остаются за фондом. Мы никому передавать их не предполагаем. Соседняя квартира принадлежит Левченко как частному лицу. Но без "полутора комнат" она мало что значит", — рассказал "ДП" председатель совета фонда создания музея Михаил Мильчик.
"Никаких проблем я не вижу. Идет нормальный рабочий процесс. У нас есть договор простого товарищества. В рамках нашего соглашения мы это пространство реставрируем, приспосабливаем и решаем организационные вопросы. Все совместно с фондом", — лаконично заявил "ДП" Максим Левченко.
Вещи Бродского — у Ахматовой
Образы будущего музея у спонсора и фонда заметно отличаются. Максим Левченко считает, что все очень просто: "Это квартира. Где люди живут. К ним приходят гости. У нас есть возможность пустить туда людей, мы их приглашаем. Они записываются и приходят. Нет и не будет никогда такого, что туда можно приходить в любое время. Это будет камерное маленькое пространство, куда можно будет прийти, если заранее договориться".
Фактическое отсутствие в музее экспонатов спонсора не смущает. Сейчас в "полутора комнатах" установлены проекторы, отражающие на стенах фотографии исторической обстановки, сделанные в день отъезда Бродского за границу и позднее, после смерти родителей поэта. Судя по всему, Левченко гораздо более заинтересован в культурной программе, которую можно реализовать в квартире № 36. Представители фонда ничего против этого не имеют.
"Пусть это будет своеобразный культурный центр, посвященный Бродскому. Там должны быть встречи, концерты, лекции. Пусть молодежь там читает стихи. И, конечно, не только Бродского, но и свои", — соглашается Михаил Мильчик. Но тут же подчеркивает, что гораздо важнее по возможности вернуть в "полторы комнаты" подлинные вещи семьи поэта. Сейчас они включены в фонды Музея истории города и Музея Анны Ахматовой.
"У нас находится около 4 тыс. экспонатов, имеющих отношение к фонду. Есть просьба выдать на временное хранение вещи из американского кабинета Бродского в Бруклине. Но нужно соблюсти целый ряд условий. Это условия экспонирования, отсутствие грибка, состояние стен и так далее. Любая передача предметов частному музею проходит утверждение в Минкультуры и Госкаталоге музейного фонда РФ. Это длинная процедура, и когда она завершится — сказать невозможно", — рассказала "ДП" директор Музея Ахматовой Нина Попова.
"Мы преследуем еще одну очень важную цель, которая не вполне понятна Максиму Левченко. Это создание научной библиотеки и размещение архивов, которые нам передают люди, так или иначе связанные с Бродским. Например, безвозмездно нам передала огромный архив, может быть, самый крупный специалист по изучению наследия Бродского Валентина Полухина, живущая сейчас в Лондоне", — добавляет Мильчик.
Квартирный вопрос
Помимо внутренних проблем у будущего музея хватает и внешних. И это далеко не только легендарная соседка Бродских Нина Федорова, так и не продавшая фонду последнюю комнату в исторической квартире, несмотря на щедрые предложения. Отсутствие отдельного входа с улицы, расположенные на первом этаже жилые квартиры, традиционные для любого начинания в России проблемы с обеспечением пожарной безопасности… Из–за подобных сложностей большинство музеев–квартир в стране существуют на птичьих правах.
Единого понимания того, как будет работать музей, когда все–таки откроется по–настоящему, тоже нет. Одну из вероятных схем описал исполнительный директор фонда создания музея Антон Алексеевский: "По организационной форме это будет частное учреждение культуры, принадлежащее Левченко. При нем будет работать совет музея, который станет коллегиально принимать ключевые решения: экскурсионный и экспозиционный план, мероприятия. Вся практическая деятельность, в том числе зарплата сотрудников, оплата коммунальных услуг, — это сфера ответственности Левченко".
При отсутствии консенсуса подобное двоевластие грозит неприятностями в будущем. Либо спонсор попытается подмять все под себя, перестав считаться с мнением людей, занимавшихся созданием музея более 20 лет и знавших поэта лично. Насколько при этом частный музей будет иметь отношение к Бродскому — не вполне ясно. Либо фонд в конце концов выкупит мемориальную коммуналку и отгородится от квартиры № 36, что будет очевидной неблагодарностью по отношению к Максиму Левченко.
В этом есть ирония: великая поэзия, Нобелевская премия, предпринимательская инициатива, филантропия и долг памяти — все оказывается бессильно перед неистребимым духом советской коммуналки.
Как писал сам поэт в эссе "Полторы комнаты", посвященном памяти родителей: "При всех неприглядных сторонах этой формы бытия коммунальная квартира имеет, возможно, также и сторону, их искупающую. Она обнажает самые основы существования: разрушает любые иллюзии относительно человеческой природы".
Звучит мрачновато, но, может быть, именно разрушение иллюзий поможет создателям музея найти долгожданный компромисс и завершить начатое.
