"Синеты", Мэгги Нельсон.
Допустим, книга американской писательницы Мэгги Нельсон "Синеты" родилась из любви к цвету. "В моем резюме написано, что в настоящее время я работаю над книгой о синем цвете. Я говорю об этом уже несколько лет, но так и не написала ни слова. Возможно, это такой способ почувствовать, что моя жизнь течет, а не отваливается, как столбик пепла от сигареты. Один из мужчин спрашивает, почему о синем. Мне часто задают этот вопрос. Я никогда не знаю, как ответить. Нам не дано выбирать, что и кого любить, хочу сказать я. Нам просто не дано выбирать".
Есть множество разных способов писать об одном явлении. Например, о том же синем цвете. Можно с налетом академизма рассказать о его истории и роли в искусстве (Мишель Пастуро. "Синий. История цвета"), можно использовать цвет как метафору чего–то большего и злободневного (Уильям Гэсс. On Being Blue, не переведена на русский язык), а можно складывать в "шкатулочку" записки о синем и получить абсолютно личную историю, как в книге Мэгги Нельсон.
По структуре "Синеты" похожи на дневник без дат или на сборник поэзии без стихотворений. Короткие прозаические тексты пронумерованы от 1 до 240, их можно читать как по порядку, так и открывая книгу на случайных страницах. В эпиграфе — цитата из "Мыслей" Блеза Паскаля. И нарочно ли, невольно ли, "Синеты" наследуют традицию Паскаля на современный лад. Мэгги Нельсон не пытается однозначно ответить ни на один вопрос о себе самой или о так интересующем ее цвете, даже на классическое детское удивление "почему небо голубое?".
Но чудесным образом чтение этих записей — по одной или подряд — становится душеспасительным. Так и к "Мыслям" Паскаля нередко обращаются за утешением.
Содержимое "шкатулки" с записками о синем, вероятно, не попросилось бы на свет, а так бы и осталось в голове Мэгги Нельсон, если бы не жизненные обстоятельства, подтолкнувшие ее к письму. Переживая болезненное чувство одиночества от переезда в другой город, расставание с любимым человеком, тяжелое состояние близкой подруги после аварии, Нельсон гуще разводит синюю краску, насыщеннее пишет ею мемуарные эпизоды.
Синий — холодный цвет, у многих он ассоциируется не только с морем и небом, но и с покинутостью и изоляцией ("Гете описывает цвет как живой, но лишенный радости", — записывает Нельсон).
Поклонников визуальных искусств вряд ли удивит чье–то пристальное внимание к цвету, возведенное в абсолют ("Голубой" период Пикассо, "Международный синий цвет" Ива Кляйна, фильмы "Синь" Дерека Джармена и "Три цвета: синий" Кшиштофа Кесьлёвского — лишь некоторые примеры). Цвет важен для некоторых стилей музыки — синий для blues, блюза. Цветопись в литературе встречается нередко (вспомним В.В. Набокова).
Сама Нельсон упоминает, что, безусловно, есть и другие книги о цвете, особенно о синем. Для нее они об одном и том же: об отчаянной попытке выразить словами то, что по своей сути не поддается описанию. И Нельсон будто бы сразу принимает свое поражение перед цветом и рассматривает свою жизнь в синих тонах как в галерее: с любопытством и вниманием.
