Итак, Банк России на своем заседании в пятницу снизил ставку до минимальных 4,5%.
Дешевые деньги — классический инструмент монетарной политики, предназначенный подстегивать топчущуюся на месте экономику. Тем более что даже по самым официозным оценкам экономика не топчется, а падает — в апреле на 12% обвалился ВВП, в мае промышленность показала минус 9,6%.
В то же время официальная инфляция находится на уровне ниже целевого. Значит, можно сделать деньги чуть более доступными. Как сказано в релизе ЦБ, "влияние на цены произошедшего в марте ослабления рубля и временного повышенного спроса на отдельные группы товаров исчерпано. По предварительным данным на 15 июня, годовая инфляция составила около 3,1%".
Считается, что, получив возможность доступа к дешевым деньгам, банки более охотно станут кредитовать предприятия под низкие проценты. Дешевые деньги нравятся и бюджету, нефтегазовые доходы которого в мае сократились на 70%, а доходы общие — на 43%. Поскольку ФНБ решено не трогать, для покрытия дефицита Минфин уже занял на рынке 715 млрд рублей и планирует занять еще 1,5 трлн, рассчитывая, естественно, платить проценты как можно меньше.
Во всяком случае тренд на снижение банковского процента уже докатился до вкладов. Еще до заседания ЦБ средняя максимальная ставка по депозитам в топ–10 банков упала до исторического минимума 5,039% годовых. Теперь они снизятся еще, что плохо для держателей депозитов, но может быть хорошо для инвесторов.
Аргументов в пользу низкой ставки, переписанных из учебника экономической теории, достаточно. А теперь практика.
Рассуждения о благотворном влиянии ключевой ставки на оживление экономики часто базируются на представлении о том, что Центробанк каким–то образом "создает" деньги и "одалживает" их банкам по той или иной ставке. А уж потом банки раздают эти деньги в кредит под более высокий процент и зарабатывают свою долю. Чем меньше ключевая ставка, тем больше шансов получить кредит.
Но — нет, это работает не так. Кредитные деньги "создает" не регулятор, а сами банки — в ту самую минуту, когда выдают кредиты. А ставка рефинансирования — можно сказать, что это доля от выданных кредитов, которую ЦБ требует оставлять себе. Да, снижая ставку, регулятор поощряет банки увеличивать лимиты кредитования, но последнее слово в этом деле остается именно за самими банками. И не только. "Кредитные деньги" появляются в экономике в момент, когда в банк приходит заемщик, которому одобряют кредит, исходя из возможных рисков.
То есть для оживления экономики нам нужен "добрый регулятор", "добрые банки" и заемщики, готовые открывать новые проекты или развивать старые.
И что это у нас за заемщики? Отраслям, ориентированным на экспорт, все равно, какая ставка у ЦБ, — у них есть "живые доллары". А всем остальным важны не только проценты, но и перспективы, и риски рынка. С российским рынком все так себе, доходы вместе с потреблением снижаются седьмой год подряд, будут снижаться дальше, и нет никаких признаков того, что у людей в ближайшее время появится много денег. А ставка, по которой банк выдает кредит, — это производная в первую очередь от рисков невозврата, во вторую — от ликвидности обеспечения и качества заемщика, и только в третью — от ставки ЦБ.
Кроме того, любые большие проекты упрутся в такой фактор, как сокращение валютной выручки. Российская экономика устроена как обмен нефти на импортную технику, по итогам 2019 года 63,3% российского экспорта (в денежном выражении) обеспечили углеводороды, а 46,2% импорта составили станки и машины. Сейчас приток валюты сократился, и зажим потребления импорта через карантины и запреты — это стратегия правительства. ЦБ может снижать ставку сколько хочет, без восстановления потребления не будет и восстановления экономики.
Снижение ставки — призыв экономики к росту. Только экономика на него не отзовется, если не появится множество желающих развивать и расширять бизнес.
Автор — Дмитрий Прокофьев, экономист.
