Как минимум до 9 февраля сохраняются ограничения на въезд в Финляндию.
К чему скрывать, к чему лукавить, нам всем искренне хочется хотя бы в Финляндию. И в этом нет ничего зазорного. Ан нет, закрыто, и когда настанет день, когда приоткроется дверь, никто не знает. Уже и предсказывать–то не решится. А потому неизбежен поиск подмен. На днях одна знакомая меня редчайше развеселила, рассказав о толпах, неистовых толпах туристов на каникулах в Выборге. Удивление моё было крайним, разъяснение — обаятельным: "Ну все же соскучились по Европе, а там всё так похоже".
А что если и вправду так? Тогда у Выборга появляется редкий шанс. И ни в коем случае не стоит стесняться, что сохранить и восстановить надо не совсем нашу культуру. Опасность в обратном, в том, чтобы пойти путём Калининграда: там за последние полтора десятка лет последний шарм Кёнигсберга выветрился. Всё так стремительно залакировали, отдраили, подзолотили и застроили, что всё обаяние кирпичных немецких руин ушло, всё превратилось в миллениальную Русь.
В Светлогорске это ещё заметнее. Там все старые восточнопрусские виллы стали похожи на новокупеческое Подмосковье. В Клайпеде, кстати, никто не стесняется воспоминаний о Мемеле, их, наоборот, культивируют, чтобы немецких туристов было больше. Ведь никто же ни на что не претендует, потому приобретения и надо обращать во благо.
В Выборге сохранилась масса качественной рядовой застройки конца XIX, а в особенности начала XX века, там выжило столько домов 20–30–х. С ними стоит обращаться бережно, укрепляя, подновляя, но не вычищать до тучного лоска. Обаяние любого финского города, включая и Хельсинки, в том, что всё добротно, но никогда не напоказ. Все детали старого дома эпохи модерна на месте, лестницы, перила, лепнина, переплёты, всё надёжно, но никогда не перечищено. И с Выборгом стоит поступить именно так.
В конце концов, и главный финский шедевр Выборга — библиотека Алвара Аалто — совсем не шоу, а, наоборот, идеально продуманная рациональность. Там так интересно слушать рассказы, вникать в детали. Там всё строго функционально, умно и эффективно. И никакого лоска. Единственный по–настоящему эффектный интерьер — волна лекционного зала, остальное — подкупающие строгость и ясность функции.
Да, библиотека — абсолют этой скромной умности. За выборгским модерном стоит следить, и его надо реставрировать. Но не перебирать. И таких домов, как многие из новых, к примеру, у рынка, стоит избегать: они весь строй нарушают.
Показательно, что советская гостиница "Дружба" 1982 года напротив замка, на стороне вокзала, кажется вполне финской. За ней — опыт функционализма, стремившийся к образу. Деликатно и к месту.
Тот же местный колорит был бы хорош и в кафе, ресторанах. Мечта — ненавязчиво приветливый финский сервис. В Рускеале, к примеру, самое досадное — отвратно спечённые калитки, бумага, а не тесто. Да, так проще, но ведь смак–то в качестве, особенно в скромном.
И не надо стесняться, что это изначально не наше. Никто ведь никаких границ не оспаривает. В Страсбурге же никто не пытался переделать город в более французский — как был смешанным, так и остался. И старонемецкое в новофранцузском — лучшая приправа. Или возьмите Триест: итальянцы как раз играют его непривычным для них австрийским обаянием, это — козырная карта на рынке.
А в качестве главного аргумента — комментарии русских путешественников о ханском дворце в Бахчисарае. Даже Пушкин поморщился от "полуевропейских переделок" дворца к приезду Екатерины II. Он туда ехал за восточным флёром. Равно как и мы в Выборг — за своей Суоми.
