11 марта 2020 года Всемирная организация здравоохранения после явно затянувшейся паузы признала: происходящее с распространением нового коронавируса — это мировая пандемия. Тогда никто и предположить не мог, что это продлится год, а уж тем более несколько лет.
Как бы то ни было, позади первый год нашей жизни в новых условиях — с масками, закрытыми границами и другими "прелестями", включая экономические. Вроде бы и всеобщий страх стал постепенно проходить, и даже вакцины появились. Но ощущение, что наука сделала решающий шаг к победе над COVID–19, никак не приходит.
На протяжении последних лет в Петербурге умирали, по данным Росстата, от 59,2 тысячи до 61,5 тысячи человек в год. В 2020–м эта цифра подскочила до 72 750 человек. И по избыточной смертности (13 558 человек, или +22,9% к уровню 2019 года) город занял 12–е место среди всех регионов страны и первое на Северо–Западе.
На первых трёх строчках в этой печальной табели о рангах расположились Чечня (44,5%), Дагестан (34%) и Ингушетия (29,1%). И, наверное, это неудивительно: состояние системы здравоохранения на Северном Кавказе всегда вызывало тревогу.
Но как объяснить, что вслед за этими республиками по уровню избыточной смертности идут успешные и даже богатые Москва, Петербург, Татарстан, Самарская область, Ханты–Мансийский и Ямало–Ненецкий автономные округа?
Есть и другие вопросы. Вот статистика по новым выявленным случаям коронавируса за 10 марта. В Москве — 1281 диагноз COVID–19, в Петербурге — 961, остальные регионы далеко позади. Собственно, такая дистанция (30–35%) сохраняется между двумя столицами довольно давно. Но ведь население Петербурга не на треть меньше московского, а минимум втрое.
Петербургские власти не любят об этом говорить, но город на Неве начиная с осени уверенно перехватил у Первопрестольной сомнительные лавры ковидной столицы России и отдавать их, судя по текущей статистике, не намерен.
Некоторые учёные всерьёз говорят, что виной всему сырой петербургский климат. Но разве в Калининграде или омываемом тёплым Гольфстримом Мурманске он менее сырой?
Очень сложно пока и уловить взаимосвязь между уровнем жёсткости ограничительных мер, принимаемых в регионах, и динамикой новых случаев заболевания. В Петербурге, как известно, весной и летом ограничений было меньше, чем в Москве. С тех пор утекло много воды, и сейчас всё с точностью наоборот: в Северной столице гайки закручены сильнее, а заболеваемость на душу населения куда выше.
Словом, вопросов остаётся больше, чем ответов. Это, с одной стороны, пугает, с другой — заставляет держаться в тонусе. В любом случае до полной победы ещё далеко.
