Наследование — красивая тема: "Прорыв года" в Рейтинге юристов-2021

Молодое и перспективное направление охватывает самые разные вопросы, связанные с активами клиента: от личных инвестиций до сделок с недвижимостью, яхтами и воздушными судами. "ДП" поговорил с юристом о зарождении культуры планирования, душеприказчиках, первой волне собственников частного капитала, завещаниях на Кипре и отличии наследников от преемников.

Почему решили выбрать для себя именно практику Private Wealth?

— Это получилось органично. Наша компания достаточно давно на рынке — специализируемся на обслуживании бизнеса. Но с течением времени у наших клиентов — топ-менеджеров и собственников бизнеса — возникали особенные вопросы: узкие и сложные либо слишком личные — те, с которыми не обратишься к своему корпоративному юристу. Так в 2015 году абсолютно естественно выделилась практика Private Wealth. И я её возглавила, уже имея опыт в направлениях, которые обслуживают бизнес, будь то разрешение споров или сопровождение коммерческой деятельности.

Сегодня практика Private Wealth показывает невероятный рост и покрывает потребности частных клиентов по направлениям семейного, наследственного и налогового права. К тому же мы умеем работать с международными активами, что важно для этой практики. С момента создания компании одним из значимых направлений была работа с иностранными инвесторами в России и с российскими клиентами, ведущими бизнес за рубежом. Конечно, первых сейчас немного. Зато почти у каждого местного частного клиента есть движимые и недвижимые активы за границей.

Но всё же, пожалуй, самое трендовое направление в практике — наследование?

— Наследование — наше якорное направление. С него всё и начиналось. Действительно сейчас наследование — тренд. И в этом велика заслуга СМИ, которые решают важную задачу: заставляют задуматься о том, куда и кому завещать заработанное. Ведь сейчас в стране как раз сформировалась первая волна держателей частного капитала, дошедших до возраста передачи активов, составления планов.

До сих пор культура наследственного планирования и преемственности в стране полностью отсутствовала. У нас всё ещё не принято говорить о завещании. Даже если бизнес семейный, дети не могут подойти к родителям и сказать: "Мам, пап, будем делать завещание?" За счёт нашей ментальности эта тема — табуированная. Сказалось отсутствие и частного капитала как института в прошлом, и налога на наследство.

Но поскольку дети не говорят с родителями о наследовании, последние не понимают, как всё "работает", и полагаются на разумность закона — написанного для огромной страны, зачастую не учитывающего потребности каждой семьи. Но если собственник — и от юриста, и из СМИ — узнаёт, как всё происходит на самом деле, насколько сложна эта область гражданского права, он говорит: "Стоп, так не пойдёт, срочно занимаюсь этим".

На деле наследование — это очень красивая тема.

Смоделируем ситуацию: владелец частного капитала всё же не задумывается о его перераспределении заранее. Какой алгоритм наследования действует в этом случае сейчас?

— И наш личный опыт, и исследования — в том числе "Сколково" — показывают, что сегодня минимум 80% успешного, интересного, процветающего, но персонифицированного бизнеса перестаёт существовать со смертью единственного владельца в течение 1–2 лет. Причём актив не "сваливается" на чью-то голову: минимум 6 месяцев, пока идёт наследственное дело, никто ничего не может решить с бизнесом, как это сейчас происходит с компанией Natura Siberica. Зачастую бизнес на это время парализуется: директора, если им и был владелец, больше нет, а выбрать нового некому — нет полномочий.

Собственники капитала, даже не занимаясь наследственным планированием всецело, до ухода из жизни могут сделать простое действие: указать в завещании управляющего, который сразу же "подхватит" долю — это может быть и наследник, и доверенное лицо.

Из-за пандемии, к слову, произошёл невероятный всплеск планирования преемственности: грянул гром. Во-первых, люди действительно начали уходить из жизни. Во-вторых, многие закрылись на карантин со своими семьями — и нашли время затронуть эту серьёзную тему.

Какие пробелы сейчас есть в российском наследственном законодательстве?

— У собственников бизнеса есть естественное желание владеть активами до конца, никому ничего не отдавая при жизни. Но, конечно, в будущем клиенты всё равно хотят снять обязанности по продаже активов с детей — это долгий и сложный процесс, тем более дети от разных браков могут конфликтовать. Бизнесмены часто соглашаются, чтобы у них появился исполнитель завещания — душеприказчик: это старинное русское слово стало термином в законе. Так вот, этот душеприказчик в случае "ухода" собственника бизнеса мог бы сам продать имущество и передать деньги освободившейся от этих обязательств семье. Для исполнителя завещания может быть определён порядок выставления цены актива через получение трёх независимых оценок и согласование с наследниками. Это рабочая схема, так действуют исполнители в Европе. В России мы с коллегами так же не видим законодательных препятствий для этого механизма. Но на деле всё выходит не совсем так.

Недавно мы в очередной раз прошли через обновление позиций всех ответственных органов. Мы посылали запросы в Минюст, нотариальную палату, налоговую службу: ответ дали только последние — разъяснили, что налоги… существуют. Нотариусы в свою очередь отказываются удостоверять завещания с чётко прописанными полномочиями душеприказчиков, о которых мы говорили. Все говорят: так не сработает. И это лишь потому, что в законе чётко не прописано: душеприказчик может прямо реализовывать имущество. Пока же он может разве что проконтролировать, что, условно, выплата прошла — смс пришла.

Но можно ведь не продавать актив, а сразу передать в руки наследникам — для управления.

— У собственников бизнеса есть огромная проблема: при наличии наследников часто у них нет преемников. Например, их дочери выучились в Америке и работают в Google или Apple — в общем, в компаниях, откуда обычно не возвращаются на родину, особенно когда дело касается управления, допустим, серьёзнейшим наукоёмким предприятием, лидером России. Часто дети не готовы вкладываться в дело жизни их родителей. Что остаётся? Один из логичных вариантов в этом случае — прижизненная или посмертная продажа активов и распределение денег между наследниками.

А если актив международный, как в целом изучаете законодательство тех стран, которые фигурируют в том или ином деле?

— Почти в любой юрисдикции у нас есть партнёры, с которыми выстроены эффективные и плодотворные отношения. Разумеется, в более популярных юрисдикциях (таких как Кипр, Испания, Финляндия) мы можем самостоятельно "направить" клиента — рассказать, например, что на Кипре право в отношении обязательных наследников отличается от нашего: если у клиента дом на Кипре, то российское завещание не сработает на этой территории — обязательно нужно составлять документ еще и там.

Но в любом случае в моменте нам помогают юристы за границей: местное законодательство меняется, а также у каждого нашего проекта есть своя специфика. К тому же, мы часто работаем с теми юристами, которые уже есть у нашего клиента в определённой юрисдикции. Это логично и эффективно.

Знаю, что в 2013-2014 годах вы работали на условиях pro bono: защищали ДДТ в споре с губернатором Брянской области, филармонию им. Шостаковича в деле с РАО. Как и почему выбирали именно эти кейсы?

— Какое-то время я была ещё и руководителем практики pro bono — что, конечно, не слишком "рифмуется" с Private Wealth, но всё же. На мой взгляд, это абсолютно обязательная практика для любой юридической компании. Смысл в том, что мы помогаем людям на безвозмездной основе в силу разных причин. Если говорить о ДДТ, то нам просто близко творчество группы, Юрия Шевчука. Нам было важно поддерживать его тем способом, которым мы умеем.

В целом через pro bono мы показываем свою гражданскую и общественную позицию, взгляд на вещи и ценности. Так было и с филармонией. Это наш партнёр уже очень давно — один из самых дорогих и любимых. Я родилась в Петербурге, выросла на филармонии и Мариинском театре. Конечно, для меня счастье работать с подобными доверителями.

Эти дела широко освещались в СМИ. На ваш взгляд, для юриста публичность — не только в СМИ, но и в соцсетях — это вообще важно?

— Думаю, что соцсети — это потрясающе эффективный инструмент развития, изучения профессионального сообщества. Просто тот, кто это отрицает, возможно пока не нашёл времени на ведение соцсетей. Как и в истории со СМИ, соцсети — это классный канал для продвижения культуры наследственного планирования. Клиенты нашей практики "сидят" в Facebook и Instagram, смотрят наши с партнёрами прямые эфиры и направляют позитивную обратную связь.

Конечно, многие (особенно молодое поколение) воспринимают контент про тему наследования как в некоторой степени мрачный. Однако заниматься наследственным планированием никогда не рано. И главное, к чему мы приходим с клиентами — в этой сфере точно лучше делать, чем оставлять всё как есть. Да, в законодательстве существуют пробелы. Да, что-то может не сработать. Но каждый раз, когда собственники бизнеса начинают вникать в наследственное планирование, они решают огромный пласт текущих задач. Приходится "поднимать" все документы, и оказывается, что вот эти пять операционных компаний можно ликвидировать, этот актив — подарить, а тут вообще земля не оформлена. Сколько проблем сразу решается! А Private Wealth в этом случае — удачная точка входа.