Пока мировые игроки размышляют над уроками энергокризиса, в России думают над экспортом товара на несуществующий рынок.
Сегодня тон в мировом энергетическом сообществе задаёт известная кэрролловская максима "Чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее". Пункт назначения — ровно на отметке "ноль" по выбросам углерода в атмосферу. Срок — 2050 год — кажется таким далёким, но в то же время уже сейчас сплачивает мир в едином порыве снизить загрязнение планеты. Кажется, есть сомнения, что нынешний темп позволит успеть к дедлайну: Международное энергетическое агентство призвало инвесторов остановить финансирование новых нефтегазовых проектов, заморозить строительство ТЭЦ, а авто с двигателями внутреннего сгорания — отправить на свалки.
Россия как бы идёт со всеми вместе — деваться некуда. Если не запустить свой энергопереход сейчас, завтра западные партнёры могут попросту перестать разговаривать. Однако отечественный энергосектор, выстроенный на добыче полезных ископаемых и накрепко вшитый в экономику, — неповоротливая махина, которую тяжело перестроить на солнечно–ветровые рельсы возобновляемых источников энергии (ВИЭ).
"Страна находится на перепутье. Многие официальные лица заявляют, что глобальное потепление — это миф, что европейский проект Green Deal и связанное с ним трансграничное углеродное регулирование — это попытка лишить Россию её естественного преимущества в виде колоссальных запасов углеводородов. Иногда от отрицания и гнева переходят к стадии торга и говорят, что необходимо учитывать поглощающую способность наших лесов. Получается такая логика: мы продолжим отравлять атмосферу, а наши леса всё за нами подчистят", — говорит советник президента фонда "Институт энергетики и финансов" Николай Иванов.
Плохой и хороший водород
Cловарь Уэбстера словом 2021 года выбрал vaccine. Однако для мировой энергетической повестки главное слово однозначно другое — "водород". Дискуссии о Green Deal, ESG и прочих углеродных налогах зацепили и вопрос экологичного топлива, к коему водород вполне относится. Примечательно, что под знаком "водородного будущего" на ПМЭФ выступал и Петербург, специально посвятив свой стенд этой тематике.
Если заглянуть в вопрос чуть глубже, то в мировом сообществе водород классифицировали по цветам радуги — в зависимости от его экологичности. Парадокс? Ничуть. Человечество знает как минимум шесть относительно честных способов производства этого вида топлива, однако не все из них eco-friendly. Например, водород, полученный из бурого угля, — коричневый, плохой, а вот зелёный — полученный с помощью электролиза и ВИЭ — самый нежный к природе.
У России прекрасные стартовые позиции на этом ещё не сформировавшемся рынке. Ведь у нас есть газ — основное сырьё для производства водорода. А ещё есть АЭС.
"На уровне деклараций у нас всё хорошо: уже есть дорожная карта развития водородной отрасли, недавно появились сведения о масштабной концепции развития электротранспорта (418 млрд рублей до 2030 года), досогласуется программа поддержки ВИЭ-2. До конца весенней сессии ожидается принятие закона об ограничении парниковых выбросов. Однако какой-то реальной отдачи от этих программ придётся подождать", — убеждён руководитель медиацентра Института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) Дмитрий Коптев.
Однако на вопрос о том, будут ли в стране крупные энергетические проекты, направленные только на производство водорода, министр энергетики Николай Шульгинов ответил так: "Такие проекты могут работать только в изолированной системе. Во-первых, если выработка будет снижаться, то нужно отключать систему электролизеров, то есть качество водорода будет под вопросом. Кроме того, нужен постоянный источник энергии. Второе — если речь идёт о проекте с использованием морской воды, то её нужно опреснять, а это тоже дополнительные расходы. Пока даже непонятно, какой инвестор за это возьмётся. Заметьте, компании, которые занимаются гидростроительством, эксплуатацией ГЭС, в эту тему не спешат идти".
И всё же "кормовая база", как говорится, достойная. Значит, самое время спускать сверху планы и задачи на пятилетки за 3 года по объёмам производства и экспорта топлива. Самое свежее поручение главы государства — проработать вопрос об экспорте водорода в Европу в виде метано-водородной смеси через действующие трубы.
Прорабатывать будет "Газпром" вместе с МИД — и к 1 июня 2022 года они должны представить доклад. Дело действительно важное — учитывая, что в Европе до сих пор сопротивляются проникновению "Северного потока-2" на европейские же энергетические рынки.
А если ветер кончится?
Утвердиться проекту не помогает и мировой энергокризис, разбушевавшийся осенью. В результате дефицита электроэнергии, в котором винят неустойчивость ВИЭ к переменам погоды, на рынках резко вырос спрос на газ, что взвинтило на него цены, побив все мыслимые и немыслимые исторические рекорды. На своём пике котировки приближались к $ 2 тыс. за кубометр. К слову, энергодефицит — тоже прямой кандидат на звание "Слово года". Рост цен на голубое топливо потянул за собой спрос на нефть и даже на уголь.
Энергокризис лишний раз подтвердил тезис, что говорить о смерти традиционных энергоресурсов преждевременно. Нефть, газ и уголь ещё много лет не потеряют востребованность, а значит, нефтедобывающим компаниям не стоит торопиться сворачивать свои разведывательные проекты и переключаться на всё связанное с ВИЭ. "Зелёная" повестка при этом не будет заморожена, но энергодефицит заставил посмотреть на эту тему под углом не скорейшего умножения ветрогенераторов, а накапливания и хранения генерируемой энергии: "Энергокризис неизбежно подхлестнёт инвестиции в такие технологии, которые помогут преодолеть ключевую слабость ВИЭ — высокую зависимость от погодных условий, — уверен эксперт ИРТТЭК Кирилл Родионов. — Ситуацию можно сравнить с инвестициями в получение разлагаемого пластика, призванного решить ключевую имиджевую проблему нефтегазохимии — загрязнение пластиком Мирового океана. Высокий интерес к этой теме обеспечил инновационный бум: сейчас не проходит и месяца без сообщений о том, как очередной стартап изобрёл полностью либо частично разлагаемый пластик".
