Банк России 26 мая снизил ключевую ставку с 14 до 11% годовых и в своём заявлении не исключил, что всего через 2 недели, 10 июня, понизит её вновь. Многие эксперты полагают, что решение принято под давлением со стороны финансово–экономического блока правительства. В Кабмине якобы настаивают, что слишком высокая ключевая ставка — один из факторов, позволявших рублю аномально укрепляться. Это ведёт к снижению рублёвой выручки экспортёров, а значит, препятствует стабильному пополнению федеральной казны (при резко возросших, заметим, расходах).
Одним из подтверждений этой версии является реакция главы Минэкономразвития Максима Решетникова. "Мы приветствуем всячески то решение, которое было принято по процентной ставке, — сказал он вчера. — Если мы говорим о том, что такой курс (рубля. — Ред.) будет в долгосрочном плане, то, конечно, никакие проекты импортозамещения бизнес не запустит, потому что они будут неконкурентоспособными. Поэтому нам нужно возвращаться аккуратно к тому равновесному курсу, который у нас был".
И рубль действительно отреагировал — впервые за несколько недель пошёл вниз, и резко. Официальный курс доллара за сутки увеличился сразу на 5,75 рубля, или на 10,2%, евро — на 6,52 рубля (11,3%). Такое резкое падение курса национальной валюты ещё недавно было бы поводом для серьёзной тревоги. Сейчас же это воспринимается как благо для экономики. Парадокс? Конечно. Особенно если вспомнить, что в статье 3 закона "О Центральном банке", где перечисляются цели его деятельности, "защита и обеспечение устойчивости рубля" — пункт номер один. Эту "первую заповедь" Банк России нарушил вчера, кажется, вообще впервые в своей истории.
А вечером "заповедь" была нарушена второй раз за сутки: ЦБ увеличил срок продажи валютной выручки экспортёрами с 60 до 120 рабочих дней. Это ещё одна попытка попытаться привести курс рубля хоть к каким–то рыночным реалиям в условиях небывалых ограничений на движение капитала.
Парадоксально, но упрекнуть главу ЦБ Эльвиру Набиуллину по большому счёту не в чем. Ситуация в экономике, которую она деликатно называет "периодом структурной трансформации", такова, что манёвра у мегарегулятора для принятия сбалансированных решений становится всё меньше. Куда ни пойди (налево, направо или прямо) — неприятности почти неизбежны.
