Когда много лет назад я работал на одном известном телеканале редактором прямоэфирного политического ток–шоу (да–да — и такие были), ежегодно повторялась одна и та же история. В дни глобального информационного штиля, выпадавшие на мрачное межсезонье, когда актуальных тем для обсуждения решительно не было, кто–то из закадровой братии произносил с видом откровения: "А давайте про перевод времени".
Это всегда был беспроигрышный ход. Многочисленные эксперты от экономистов до медиков, именитые представители депутатского корпуса, обычно бегавшие от комментариев про бюджет и пенсии, чопорные культуртрегеры и развязные селебрити с радостью наполняли студию, чтобы поделиться своим драгоценным мнением на вечную тему. Редактор по телефонным звонкам, в чьи обязанности входило предварительное отсеивание в потоке народного мнения сумасшедших и экстремистов, в этот день забывал принять успокоительное, но чувствовал себя превосходно, потому что точно знал: смена закончится благополучно, без увольнения и даже выговора. При этом сумасшедших и экстремистов в эфир звонило никак не меньше обычного, но под влиянием космических масштабов проблемы они были уместны и конструктивны.
Когда в 2011 году президент–реформатор решительно поставил точку в дискуссии и навечно закрепил летнее время, наиболее пострадавшими, вероятно, оказались именно труженики прессы. Из дежурных тем им остались разве что сомнительные и куда менее безопасные: вынос Ленина из мавзолея и отмена моратория на смертную казнь. Впрочем, историки знают, что ни один "вечный мир" не продержался долго. Вот и эта реформа меньше чем через 4 года превратилась в свою же противоположность — с 2014–го мы живём по постоянному зимнему, а не летнему времени.
В годы дискуссий о переводе стрелок журналистов часто обвиняли в том, что этим симулякром мы коварно отвлекаем население от чего–то важного. На самом деле нет — мы просто заполняли пустоту в эфире. Полагаю, что депутат Госдумы от КПРФ Михаил Матвеев, надысь предложивший реанимировать сезонное время, исходит из тех же соображений. Тем более что до политической карьеры в его профессиональном анамнезе — 8 лет редакторства в самарских газетах. Рискну предположить, что максимально возможный эффект от новой депутатской инициативы — кратковременное возвращение в оборот озорной частушки, начало которой приведено в заголовке, а окончание здесь печатать нельзя.
