В подкасте "История по делу" мы рассказываем об истории петербургских домов и бизнес-империях, которые были известны во всей стране и за рубежом. В выпуске про Красногвардейский район речь зашла о том, что такое охтинский уклад жизни и почему за "охтинскую молочницу" нельзя было выйти замуж парню из Петербурга.
У первого сезона нашего подкаста есть партнёр — крупнейший на Северо-Западе строительный холдинг "Группа ЛСР".
Зарождение Охты
После разрушения русскими войсками шведской крепости Ниеншанц на Охтинском мысу на это место стали переселяться столяры и плотники с Русского Севера: из Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. Всего сюда переехали более 2 тыс. человек, для которых по приказу Петра I были выстроены типовые избы на две семьи и устроен храм. Охта с самого своего нового этапа жизни задумывалась как промышленный район, который должен был обеспечивать потребности армии и флота.
Большинство мастеров было приписано к Охтинскому адмиралтейству, основанному в 1721 году. Все, кто переселился, получали достаточно хороший оклад, перспективную работу в новом городе. Но было одно обременение: заниматься каким-либо другим промыслом, кроме как корабельного, было нельзя. Таким образом, Пётр решал вопрос с текучкой кадров на стратегически важном предприятии. Покинуть слободу и выйти в другие звания — мещанство или купечество — разрешалось лишь после исполнения 60 лет. Учитывая сроки жизни в то время, на основной своей работе человек оставался фактически пожизненно. К слову, в рекруты (солдаты) забирали всего на 25 лет. Но и льгот у жителей Охты тех времён было предостаточно
Вот как описывает традиции Охты в своём рассказе "Поречане" писатель Николай Помяловский: "За то, что поречане (жители Охты) для верфи бросили родину, прикрепились к ней, подчинились морскому ведомству, они получили многие льготы и привилегии: им даны были своё правление, суд и расправа, свои общественные суммы, не подлежащие ведению городской Думы; поречане были освобождены от податей, солдатчины и других повинностей; они сами заботились о своей церкви, школе, дорогах и т. п.; наконец, наделены были землями, взамен тех, которые оставили для верфи. Вследствие такой конституции, данной поречанам, они, отстаивая свою вольность, всегда воевали с полицией и достигли того, что она не имела для них никакого значения".
То есть на Охте ещё до всяких земств существовало вполне себе автономное муниципальное управление с достаточно широкими полномочиями.
Город внутри города
По причине закрытого образа жизни на Охте возник особый уклад, многие из черт которого пришли с Севера: дети довольно рано покидали родителей, создавая свою семью, а женщины имели право расходовать личные средства по своему усмотрению.
Кстати, жениться охтинские плотники могли только на охтинках, а девушкам запрещалось выходить замуж за "посторонних". Тут сказывалась как старообрядческая традиция выдавать замуж и жениться только на своих, так и банальная конкуренция. Женихов с другого берега Невы били за то, что они ухаживали за красивыми охтинками, которые были ещё и весьма состоятельны.
Вы спросите: а откуда у женщины в конце XVIII - начале XIX века собственные средства, если она не княгиня или графиня? Дело в том, что женщины на Охте активно занимались молочным хозяйством благодаря тому, что их мужьям-плотникам были пожалованы достаточно обширные земли. И это занятие со временем выросло в отдельную экономическую специализацию Охты.
Причём настолько значимую, что Пушкин охтинских молочниц отметил в "Евгении Онегине" как яркую примету времени:
Встаёт купец, идёт разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит
Бизнес-леди
Охтинки продавали как молоко из-под собственных коров, так и скупали молоко в окрестных деревнях. Охта, образно говоря, была молочным источником Петербурга, а охтинские молочницы — его ручейками.
Каждое утро, проснувшись в 4 часа, охтинки спешили на переправу, которая располагалась на месте нынешнего Большеохтинского моста.
Зимой по льду, летом на лодках молочницы с тяжёлыми кувшинами перебирались через Неву к Смольному монастырю, откуда начинался их ежедневный маршрут по городу. В числе их клиентов были и малообеспеченные семьи, и высокопоставленные чиновники — полезный продукт был нужен всем.
Особой формы у них не было, но охтинские молочницы одевались так ярко и щеголевато, что их нельзя было спутать ни с кем другим.
Охтинка держалась смело и независимо, была сильной, бойкой и голосистой. Вот как описал охтинскую молочницу литератор первой половины XIX века Павел Ефебовский: "Посмотрите, как кокетливо охтянка выступает зимою, таща за собою санки, нагруженные кувшинами с молоком и сливками. Наряд её, особливо при хорошеньком, свежем личике, подрумяненном морозом, очень красив: кофта, опушенная и часто подбитая заячьим мехом, очень хорошо выказывающая стройность талии; ситцевая юбка и синие чулки с разными вычурами и стрелками. Всё это, вместе с красивыми лицами, встречаете вы у молодых охтянок".
Труд молочниц был весьма уважаем, ведь этот промысел имел огромное значение для материального благосостояния всех охтинских жителей. Постепенно сложился яркий, узнаваемый образ самостоятельной женщины, кормилицы семейства. Как бы сейчас сказали: настоящая бизнес-леди!
Заработанными деньгами охтинки распоряжались самостоятельно, в том числе и поэтому они были завидными невестами для многих парней из рабочего и фабричного люда с Охты. Так что, зачем им ещё городские конкуренты?
Кстати, этой бизнес-леди в современном Санкт-Петербурге есть памятник. Он так и называется "памятник Охтенке" и находится он у сада "Нева", рядом с пересечением Среднеохтинского проспекта и шоссе Революции.
Женщины на Охте помимо торговли молочными продуктами занимались пошивом одежды. Художник Петров-Водкин уже после революции отмечал:
"Столяры и швеи были славою Охты. И справедливость требует отметить: у охтинцев был свой стиль. Из нагромождённого товара, и бельевого, и мебельного, в Александровском и Апраксином рынке покупатель сразу отличал их работы: особенный резной завиточек на мебели, подборочка какая-нибудь на лифчике или особый ужимчик на талии платья — и вещи выдавали себя и назывались «охтинским шиком»".
Экономическая независимость
В XVIII веке на Охтинской верфи строились небольшие парусные и гребные суда, а после модернизации в начале здесь были построены шлюп "Камчатка", на котором Головнин совершил кругосветное плавание, шлюп "Восток" — флагманский корабль экспедиции Лазарева — Беллинсгаузена, дошедший до Антарктиды, фрегат "Паллада", совершивший плавание с дипломатической миссией в Японию и увековеченный в одноимённом романе Гончарова, и ещё множество фрегатов, корветов, бригов и судов мелкого класса.
Традиционно плотницкий промысел на Охте, продолжал развиваться и в XIX веке. Охтинские резчики, мебельщики и позолотчики широко славились не только в столице Российской империи, но и за рубежом. Целые династии мастеровых выполняли заказы для императорских и великокняжеских резиденций в России и Европе.
Так, в 1823 году архитектор России поручил делать паркеты в Михайловском дворце охтинскому поселянину Степану Тарасову с товарищами. В последующие годы и архитектор Стасов в Екатерининском и Зимнем дворцах использовал тех же охтинских мастеров: Фёдора Андреева, Степана Тарасова вместе с Иваном Изотовым, Степаном Тимофеевым, Дмитрием Медведевым и др.
Даже в XX веке над паркетами в Петербурге работали по-прежнему охтенские поселяне — представители нового поколения из семьи Тарасовых, выдвинувшей немало изумительных мастеров, высокохудожественные наборные паркеты которых сохранились до наших дней.
В конце XIX века почти вся мебель для среднего класса столицы выполнялась охтинскими мастерами, имевшими свой особый стиль (и всё это задолго до IKEA). Охтинские мастера изготавливали в том числе знаменитые "гамбсовские стулья".
Особый уклад жизни на Охте заканчивается в марте 1858 года, когда Государственный Совет выпускает указ "О присоединении Охтенских селений к С.-Петербургу". Среди прочего в указе значилось: охтенские поселяне увольнялись из Адмиралтейского ведомства. Им предоставлялась возможность причисления в городские или сельские сословия на основании общих законов. В связи с освобождением Охтенских поселян от обязательной работы на казённых верфях, "обложить их в пользу казны и земства установленными податями и повинностями по новому званию".
После этого на Охте стало появляться больше приезжих.
Строительство охтинского моста им. Петра Великого в начале XX века окончательно связало Охту с городом. И район стал развиваться сначала как промышленная окраина, а в 60-е годы века он начал активно застраиваться жилыми кварталами.
Несмотря на значимый возраст Охты (даже больше чем сам Петербург) исторических строений на этой территории практически не осталось, поскольку в основном застройка была деревянная и легко уничтожалась пожарами. Вот такой необычный район был в Петербурге со своим самоуправлением, порядками и собственным экономическим укладом.
