Михаил Фридман: "Я ближе к китайцам"

Накануне своего дня Рождения Михаил Фридман присутствовал на заседании Бизнес-клуба Российского Еврейского конгресса, где рассказал о своем отношении к экономическому кризису, а также ответил на вопросы dpmoney.

Михаил Маратович, дайте свою оценку экономическому кризису.

Михаил Фридман: Мне кажется, что сейчас уже написаны тонны статей, обзоров и аналитики по поводу кризиса. Если говорить простым доступным языком, я считаю, что источником кризиса стал безудержный оптимизм. Он коснулся всех без исключения: и развитых, и развивающихся стран.

Мир стал жить в парадигме того, что жизнь становится лучше и лучше, что завтра будет лучше, чем сегодня. В качестве иллюстрации, приведу такой пример. Я недавно прочитал, что процент финансовых поступлений, который средний гражданин Америки перенаправлял на сбережения, составлял всего 2%. Мне кажется, это говорит не о том, что американцы нерациональны, а о том, что было глубокое убеждение: смысла откладывать нет, была уверенность в сильной и эффективной экономике, в возможности заработать новые деньги, получать кредиты и т.д.

Интересно, что в Китае, средняя доля средств, которые китайские граждане направляют на сбережения, составляет 50%. Ученые утверждают, что китайцы мыслят очень большими временными отрезками, династиями, и представление о цикличности мира у них более глубокое, поэтому сейчас они переживают кризис менее трудно.

Михаил Фридман Михаил Фридман

Я не знаю статистики по накоплениям в России, но, мне кажется, что у нас уровень накоплений тоже не слишком высокий. Российскому человеку свойственно бесшабашное отношение к деньгам. Думаю, что у нас на накопления отправляется 10%. Это, конечно, лучше, чем 2%, но хуже, чем 50%.

Пирамида оптимистических ожиданий начала рушиться, эти обрушения приняли лавинообразный характер. В конечном итоге, масса финансовых инструментов внезапно обесценилась в короткие сроки, их истинную стоимость было трудно определить, этим должны были заниматься рейтинговые агентства. Но я по собственному опыту знаю, что у них нет никаких юридических прав и административных полномочий для выяснения реального положения дел в том или ином бизнеса. Специалисты агентств получают информацию, которую практически невозможно проверить и на основании этого делают заключения, присваивают рейтинги, нередко примешивая сюда свои личные впечатления.

На основе этих рейтингов и исследований риск-менеджмент компаний принимает решение о вложении того или иного объема денежных средств в те или иные инструменты. В тот момент, когда оптимизм стал исчезать произошло сжатие инструментов, что привело к уменьшению капиталов банков, оттоку вкладчиков и т.д. мы наблюдали стандартный эффект домино, который в современном глобальном экономическом мире является абсолютно предсказуемым.

Последние несколько лет большинство российских крупных бизнесменов жили в парадигме того, что цена на нефть будет только расти. С одним очень крупным российским бизнесменов в присутствии очень большого количества людей, у меня был спор. Это было три года назад, когда цены на нефть были в районе $50. Он меня уверял, что цены на черное золото никогда уже не будут падать, приводя все очень популярные аргументы. Я говорил, что цена на нефть может быть любой, в том числе и $10 за баррель, все дело в масштабах и денежной массе. Недавно мы вернулись к этой истории, потому что очень многие помнили этот спор.

Пока, к счастью, нефть не $10, но уже очевидно, что уверенность в том, что цены на сырье будут расти поступательно, не имеют под собой экономических оснований. Это циклический процесс, как и вся экономика в целом. Это процесс, который завязан на нескольких очень важных параметрах, в первую очередь, на мой взгляд, на особенностях человеческого сознания, которое оценивает ситуацию как улучшающуюся, то внезапно может принять решение, что все плохо и нужно срочно все продавать. Начиная с истории об Иосифе, который обещал фараону "семь тучных лет и семь тощих лет", эта особенность человеческой психики и особенность природных циклов не подвергалась никакому реальному сомнению.

Я не сторонник апокалиптических сценариев развития кризиса, многие сейчас говорят о том, что мир поменяется и т.д. Я считаю, что мир не поменяется. Безусловно, будут происходить изменения в сфере международных финансовых институтов, Международного валютного фонда, Всемирного банка, в системе функционирования рейтинговых агентств, хедж-фондов, но они не будут носить радикальный характер. Я не верю никаким радикальным прогнозам изменения соотношения сил.

Я считаю, что, несмотря на то, что западные экономики пострадали очень сильно, у них есть большой ресурс для восстановления. Сама по себе общественная система, которая существует в США, очень мобильная, быстрая и адекватно реагирует на вызовы. Я уверен, что для Америки выход из кризиса будет довольно болезненным, но он будет гораздо менее болезненным, чем для многих других стран. Ощущения того, что происходит или будет происходить нечто совершенно непредсказуемое, у меня нет. На мой взгляд, происходит вполне понятные и предсказуемые вещи, которые лично меня в очередной раз убедили в том, что нужно относиться к бизнесу достаточно консервативно, быть готовым к плохим временам и уметь вовремя реагировать на изменения. Ничего революционного я из этого кризиса пока для себя не вынес.

Мне кажется, что ситуация в России будет развиваться более хаотически, чем во многих западных странах. Здесь, как говорится, есть хорошие и плохие новости. Хорошая новость заключается в том, что у нас есть резервы. Нужно признать, что министерство финансов в лице Кудрина и его команды достигло, на мой взгляд, важных результатов. В период самых тучных лет, благодаря благоприятной ценовой конъюнктуре на сырье, удалось сделать определенные накопления. Это, безусловно, плюс. Плохие новости всем давно известны. На первое место я бы поставил недифференцируемую экономику. Основным источником доходов для нас был экспорт сырьевых товаров. Тех денег, которые, благодаря усилиям Минфина и правительства, находятся в резервном фонде, с трудом хватит на 2009 и 2010 год. Если к этому времени доходы бюджета не восстановятся, то представить себе дальнейшие сценарии развития событий довольно сложно.

Еще один слабый, на мой взгляд, момент – слабость инфраструктуры. Как вы понимаете, у нас в Альфа-Банке достаточно "плохих", просроченных кредитов, с некоторыми из наших заемщиков мы вступаем в судебные тяжбы. Отмечу, что у нас есть филиал в Голландии. И часть заемщиков – некоторые российские компании, холдинговые оффшорные компании - занимали деньги именно там. Соответственно, мы судимся и в России, и в Голландии, и в Лондоне. Разница при этом разительная. Несмотря на всю гуманность и терпимость, которая характерна для западного бизнес-сообщества, судебные процедуры на Западе в десятки раз гораздо более жесткие, решительные и энергичные, нежели в России.

Например, от момента подачи иска в суд до ареста всех, даже имеющих косвенное отношение, активов такого неплательщика проходят считанные дни. Степень суровости западных судей, арбитражей по отношению к таким неплательщикам практически бесконечна. Например, по одному из наших заемщиков, у которого размер долга был $40 млн, активы арестовали на несколько миллиардов. Аргументы ответчика, что величина ареста диспропорциональна величине долга, никакого отклика у арбитража не нашли. В России эта сфера еще нуждается в серьезной доработке. Этот фактор имеет принципиальное, на мой взгляд, значение, потому что кризис должен привести к уходу с экономического пространства неэффективных, неразумных собственников, менеджеров и замене их на более расчетливых, более подготовленных и, может быть, более осторожных игроков. У нас из-за слабой инфраструктуры этот процесс может быть более вялым, с большими издержками.

Я уверен, что при том объеме богатств, которые существуют в России, должны найтись новые инструменты и товары, которые станут востребованы рынком. Понятно, что быстро диверсифицировать экономику невозможно. Но я уверен, что найдутся драйверы роста, которые позволят постепенно из этого кризиса выходить.

Если обратиться к отраслевому уровню, я считаю, что наши главные источники дохода – нефтянка и газ. Я думаю, что если потребление нефти в мире упадет, скажем, на 5%, это очень большие цифры, но учитывая, даже эти предположения, и из общего числа производителей при этом вычеркнуть пять наименее эффективных производителей по себестоимости, то среди них не будет российских компаний. Потому что, все-таки несмотря ни на что, в России нефть относительно недорогая. Она, конечно, дороже, чем в Саудовской Аравии и странах ближнего Востока – Иране и Ираке - но все-таки намного дешевле, нежели нефть в Северном море, Норвежском море или даже на ряде американских месторождений. Так что российские компании вряд ли попадут в те 5%, которые должны уйти с рынка. По газу даже обсуждать нечего. "Газпром" так и останется крупным игроком.

Наиболее сильно может пострадать российская металлургия, особенно черная металлургия. В момент гигантского роста спроса и экономического бума, все издержки по неэффективности процессов этих компаний, которые были построены еще в 30-е годы, покрывались именно за счет роста спроса. Если потребление металлов упадет на 5-10%, то в конце списка наименее эффективных предприятий, на мой взгляд, могут оказаться и российские компании.

На Ваш взгляд, какова будет стоимость нефти?

М.Ф.: Это очень популярный вопрос, который стал волновать большое количества наших сограждан. Я недавно был в Америке, там я встретился с выдающимся человеком – Даниэл Ергин – известный американский специалист и публицист,автор книги "Добыча", которая посвящена истории развития нефтяной отрасли. Кроме того, он также является ведущим аналитиком "Кембридж Ресеч Адженси" – известный аналитический центр по прогнозированию. Я был свидетелем, когда к Ергину обратились с вопросом, что он думает по поводу цены на нефть. Он ответил: "Я очень хорошо помню, что, когда в 1997 году нефть стоила $12, наш аналитический центр написал, что справедливая цена на нефть $6 за баррель, а несколько месяцев назад – в ноябре – глава "Газпрома" господин Миллер сделал прогноз, что нефть будет стоить $250 за баррель. Единственное, что я могу сказать, что стоимость нефти будет между $6 и $250 за баррель". Я думаю, что в текущей ситуации это единственно верный ответ. На мой взгляд, мало кто имеет более точные прогнозы. Это я таким образом пытаюсь оправдать свои пространные рассуждения (смеется).

Какие антикризисные меры предпринял Альфа-Банк?

М.Ф.: Альфа-Банк делает ровно то, что делают остальные. Но у нас было одно принципиальное, я бы сказал философское, отличие от других: мы не надеялись на то, что быстро станет лучше. Я не хочу никого критиковать, жизнь покажет, кто был прав, а кто – нет. Мы для себя решили, что трудно надеяться на то, что станет лучше, а это была довольно популярная идея. Первые недели резкого спада фондового рынка у некоторых еще была надежда, что затем последует резкий отскок. Мы в это изначально не верили, поэтому мы посчитали, что должны действовать именно исходя из своих убеждений. Если мы считали, что у этого заемщика ситуация по каким-то причинам может быть недостаточно устойчива, мы стали пытаться получить то, что нам причиталось по закону и по договорам в максимально сжатые сроки. Если сравнить ситуацию сегодняшнего дня с ноябрем месяцем прошлого года, то я вынужден признать, что для большинства заемщиков ситуация ухудшилась. Уверяю вас, что вступать в конфликт с клиентом не самое приятное занятие: наши менеджеры плотно работают с клиентами, с некоторыми складываются личные отношения, формируются некие бизнес-ощущения, поэтому предпринимать жесткие шаги довольно сложно. Еще сложнее объяснить их необходимость клиенту.

Тем не менее, если мы считаем, что со временем дела у заемщика идут все хуже, то мы вынуждены защищать интересы не только себя как владельцев банка, но и интересы своих вкладчиков, клиентов и т.д.

Мы для себя решили, что кризис есть, скорее всего, он будет носить продолжительный характер, поэтому мы не пытались изображать, что проблем нет и что ситуация сама по себе каким-то образом рассосется. Ничего не рассосется. Пока ситуация только ухудшается. Сейчас весь интернет пестрит сообщениями, что растут плохие кредиты. Меня удивляет, что об этом начали говорить сейчас, это было ясно полгода назад. Этого могло не быть, только если произошло бы чудо. Было ясно, что кризис на Западе длится уже год и только углубляется, что ситуация там становится все более катастрофической, соответственно, это неизбежно придет и к нам, в Россию. Надо найти в себе силы признать, что, исходя из финансовой ситуации, которая будет в дальнейшем ухудшаться, мы должны потребовать у заемщика возврата кредитов. Уверяю вас, это очень непростая задача с психологической, с человеческой точки зрения. Но это необходимо делать.

Остальные антикризисные меры довольно стандартные: сократили расходы, персонал, но не очень радикально.

Как кризис отразился на Вас лично?

М.Ф.: У меня, уж не знаю, к сожалению или к счастью, образ жизни, безусловно, недешевый с точки зрения среднего заработка российского гражданина. Я трачу достаточно приличные деньги на свою жизнь, но эти деньги не сопоставимы, пока, во всяком случае, с теми деньгами, которые я номинально зарабатываю, как владелец бизнеса. У меня нет личных самолетов и яхт. У меня даже нет собственности за границей. Есть недвижимость во Франции, но она принадлежит моим детям и жене. У меня лично есть собственность в Москве. Я пока ничего не продавал, но и не покупал. Каких-то дорогостоящих увлечений – коллекционирование картин за десятки миллионов долларов – у меня нет. Все, чем я пользуюсь, это, конечно, дорого, но не настолько, чтобы я сейчас поменял образ жизни. Мне вполне хватает тех денег, которые у меня есть и которые отложены "на старость".

А Вы сколько процентов откладывали от своего дохода?

М.Ф.: Я все-таки не совсем русский человек по национальности, как вы понимаете. Поэтому в этом смысле, я ближе к китайцам (смеется).

Вы дали интересный прогноз по нефтегазовой и горно-металлургической отраслям. А что будет с банковской отраслью?

М.Ф.: С банковской отраслью все будет нормально. Я думаю, что она будет (смеется). На самом деле, те, кто пытался заниматься блокировкой действительности для самих себя, прежде всего, пострадают больше других. Я не говорю сейчас о государственных банках, которые вынуждены этим заниматься, потому что они одновременно и коммерческие банки, и агенты государственной политики. Совмещая эти две функции, они должны выполнять команды, которые поступают сверху, например, увеличивать ежемесячно на 2% портфели, несмотря на то, что во время кризиса портфели неизбежно сжимаются. Естественно, и ситуация с финансированием у них другая, государственные банки получают абсолютно другие деньги. Размеры средств, которые даются Сбербанку и Альфа-Банку несопоставимы.

Госбанки живут не совсем в экономическом пространстве, по большому счету, у них своя отдельная жизнь. Однако, в будущем у них тоже будет довольно много проблем, скажется эффект банка-зомби, у которого много проблемных кредитов, которые невозможно требовать к погашению и которые могут висеть несколько лет. Им придется это постепенно подчищать, это длительный и болезненный процесс. У коммерческих банков ситуация иная. Средства, которые выделяются, государственным и коммерческим банкам, конечно, несопоставимы. Но, с другой стороны, с нас никто ничего и не требует, например, чтобы мы были к кому-то более лояльны, прощали долги и т.д. Любые разговоры на эту тему просто не имеют под собой основания. Мы чувствуем себя довольно свободными в своих поступках.

Я думаю, что от кризиса неминуемо пострадает ряд небольших банков. Многие банки столкнуться с недостаточной капитализацией и будут вынуждены обращаться к акционерам либо искать другие выходы из ситуации. Я надеюсь, что Альфа-Банка это не коснется.

Сейчас говорят о возможной "второй" волне кризиса в банковской отрасли. Что Вы думаете по этому поводу?

М.Ф.: Эти волны, о которых говорят сейчас, на мой взгляд, абсолютно различны с гносеологической точки зрения. Первая волна – волна ликвидности. Она была вызвана тем, что люди услышали, как рушатся банки на Западе, что у банков неустойчивое положение и побежали забирать свои деньги. Это по времени совпало со стремительным падением фондового и обесцениванием акций банков. Кроме того, западные банки и партнеры также стали отзывать свои депозиты, вклады и т.д. Такие процессы необязательно связаны с кризисом. В 2004 году Альфа-Банк пережил примерно такую же волну, она никак не была связана ни с каким кризисом, у нас все было хорошо.

А связано это было с тем, что в прессе появился "черный список" банков, у которых отзовут лицензию за то, что они занимаются отмыванием. Вкладчики ринулись в банки вытаскивать деньги. У нашего банка на тот момент не было никаких проблем, не было ни одного просроченного кредита, все было в полном порядке. Общее количество слухов, помноженное на предыдущий опыт, спровоцировали вкладчиков на такой поступок. Всем, кто хотел забрать деньги, мы их вернули, на тот момент, к счастью, они у нас оказались. Потом паника прекратилась. В этот раз была аналогичная ситуация, которая усугублялась тем, что она была связана с кризисом.

Эта первая волна совершила серьезные разрушения, несколько банков стали испытывать серьезные проблемы с ликвидностью. Мы, в частности, купили банк "Северная казна" именно потому, что у него начались непреодолимые трудности с ликвидностью, и наши монетарные власти порекомендовали нам присмотреться к этому процессу, мы пошли навстречу и купили этот банк. Первая волна закончилась и закончилась тем, что ЦБ сделал рынку инъекцию в большом количестве рублей. Я имею в виду беззалоговые аукционы. На тот момент это было одно из разумных решений, которое помогло прекратить панику ради большого количества ликвидности, которая обеспечивала бы нормальную систему расчета при функционировании финансовых систем.

Сейчас, так называемая, вторая волна с той первой никак не связана. Сегодня большинство банков проблем с текущей ликвидностью не испытывают. Сейчас речь идет о том, что активы банков резко ухудшились, а часть кредитов, выданных банками, является проблемными. Понятно, что с части кредитов получить деньги в полном объеме будет, скорее всего, невозможно. В связи с этим банки должны покрывать убытки, которые возникают с учетом невозврата кредитов, за счет прибыли, а если прибыль не появится, то за счет собственного капитала.

Собственный капитал соотносится к величине активов банка. В России показатель адекватности капитала составляет порядка 13-14%. То есть на 13-14% собственных средств банка приходится 100% активов. Вот и считайте, если 10% окажется под угрозой, это означает, что капитал банковской системы сократится с 13% до 3%. Таким образом, будет несоответствие объема капитала и активов банковской системы, то есть нужно будет либо сокращать резко активы банковской системы, что сейчас, кстати, происходит: у нас идет замедление экономики, невозможность доступа к кредитным ресурсам, что в свою очередь приводит к ухудшению жизни населения.

Другой путь – капитализировать банковскую систему – вливаем свежие деньги в капитал банков. В случае с государственными банками, наверное, так оно и будет. В случае с частными банками все будет зависеть от владельцев, которые либо в состоянии сделать это за счет собственных средств, либо привлекая стороннего инвестора. Даже при относительно лояльном отношении ЦБ. Сейчас все центральные банки мира к проблеме резервирования относятся помягче, потому что понимают, что если относится жестче, выяснится, что у банков нет адекватности в капитале. Возможно, что хорошие результаты, которые продемонстрировали американские банки в первом квартале, можно объяснить именно поблажками довольно жесткой американской системы регулирования финансовой сферы. Они хорошо понимают, что если проявить жесткость выяснится, что у многих банков недостаточность капитала, а это уж совсем опасно для мира. Я думаю, что у многих банков в России будет тотальный недостаток собственных капитальных ресурсов. А дальше, они будут пытаться решить либо за счет привлечения капитала, либо будут уходить из этого бизнеса. У нас сейчас больше 1100 банков, я думаю, что реальных банков, которые активно участвуют в экономике, 20-30. Остальные – "финансовые бутики". Поэтому я не думаю, что сокращение банков будет какой-то значимой проблемой.

Вы сказали, что ситуация все больше усугубляется. Какие факторы будут свидетельствовать о смене тренда в экономике?

М.Ф.: Какого-то одного параметра, который может охарактеризовать экономическую ситуацию, нет. Есть совокупность разных параметров. Формально говоря, экономисты могут признать рецессию в том случае, если в течение двух кварталов не происходит рост экономических показателей. Официальных данных по российской экономике пока нет, но, очевидно, что она упала. Поэтому у нас формально даже рецессии пока нет, с точки зрения классического определения. Я думаю, что в течение 5-6 кварталов нас ждет падение ВВП. Тренд сменится тогда, когда ВВП перестанет падать.

Вы сейчас беседуете, все очень спокойно объясняете, а если верить прессе, вы очень жесткий человек. Как Вам удается совмещать образ доброжелательного человека с образом жесткого бизнесмена? Какой из них вам ближе?

М.Ф.: Насчет образа. Я смотрел фильм, сейчас не помню уже, как называется, про Чечню. Там был такой эпизод. В каком-то подвале сидит руководитель российской армии, а за его стеной надпись – "Добро пожаловать в ад". Я думаю, многие представляют такие надписи и за моей спиной. Безусловно, я не являюсь таким уж добрым и приятным человеком, когда дело касается бизнеса. Просто считаю, что в бизнесе нужно достаточно четко выполнять свои обязанности, что, кстати, не всегда приятно и легко. Кроме того, у нас, я имею в виду себя и своих партнеров, всегда есть четкое убеждение, что мы отстаиваем свои законные интересы.

Я бы сказал так, мое убеждение, что мы занимаемся не только законным, но и справедливым делом, особенно, сели дело касается каких-то конфликтных ситуаций, мне не только помогает, но и способствует успешным результатам. Я даже при подборе сотрудников руководствуюсь тем, насколько человек близок к нам по своим убеждениям, по отношению к работе и жизни. Самой Альфа-Групп владеют три человека: я и два моих коллеги: Алексей Кузмичев и Герман Хан. Мы с ними учились в одном институте. Тогда у нас была компания из пяти человек, мы все впятером познакомились в институте стали и сплавов. И начинали мы свои бизнес, конечно, не с Альфа-Банка, не с ТНК-ВР, и не с "Вымпелкома", а с мытья окон и торговли оренбургскими платками.

Мы начинали в 1988 году и уже двадцать лет остаемся в прежнем составе. Несмотря на то, что двое ребят ушли, мы продолжаем оставаться в хороших отношениях. Мы расстались очень спокойно, без каких-то конфликтов и обид. Сегодня мы все впятером живем в одном доме, мы его когда-то выкупили, расселили и т.д. У нас нормальные человеческие отношения и мы до сих пор все еще друзья, несмотря на то, что мы прошли всякие периоды в нашей работе. Я очень горжусь нашим союзом. К списку Forbes я отношусь довольно философски, не считаю, что это очень большое достижение, но если вы посмотрите на него, то увидите, что мы последние из могикан, у кого сохранилось партнерство. Практически все партнерства, которые существовали в России, распались.

Последний эпизод – Прохоров с Потаниным расходились. Это, безусловно, очень грустное явление, не только потому, что это не очень хорошо для бизнеса, но и потому, что это очень грустно с человеческой точки зрения, когда люди расстаются со скандалами, со взаимными претензиями и т.д. Относительно Альфа-Групп могу сказать, что у нас нет пока желания расставаться, у нас очень прочные внутренние отношения. У нас есть ощущение командности. Возможно, из-за того, что у нас очень прочные отношения внутри группы, мы чувствуем себя более уверенно и действуем более решительно в сложившейся экономической ситуации. Но, с другой стороны, именно поэтому складывается и несколько агрессивный имидж. Я отношусь к этому с пониманием: раз так, значит так. "Чужой земли не нужно нам ни пяди, но и своей клока не отдадим".

Правительство сейчас делает масштабные вливания, например, в автопром. Насколько это может перейти в реальную экономику. И есть ли опасность, что в результате этих действий накопленные резервы будут разъедены до нуля?

М.Ф.: Мне кажется, что в период кризиса руководство любой страны делает разные популистские заявления. Какая- то часть из этих заявлений сбывается. Процент реализуемых заявлений такого рода зависит от национальной традиции и культуры. У нас, безусловно, люди ждут положительных новостей. Это традиция. В России очень плохо воспринимаются идеи о том, что нужно признавать, что все плохо, настают тяжелые времена и т.д. Лучше воспринимаются заявления такого рода: все будет хорошо. Мне кажется, что какая-то часть обещаний будет выполняться, но не думаю, что все они осуществимы. Какие-то деньги, конечно, раздадут. К счастью, думаю, что раздадут небольшие деньги. Поддержка автопрома дело, безусловно, благородное, но в сложившихся условиях отдача будет очень не скоро. Во всем мире с автопромом тяжело, не думаю, что у нас ситуация будет принципиально отличаться.

Бизнес-клуб РЕК - площадка для неформального общения представителей еврейского бизнес-сообщества. Действует под эгидой Российского еврейского конгресса, ведущей светской еврейской организации России, с 2003 года. Заседания клуба проводятся на регулярной основе и посвящены актуальным проблемам российского бизнеса. В качестве основных докладчиков на заседаниях выступают представители государственных и коммерческих структур, ученые-экономисты, крупные предприниматели. Члены Бизнес-клуба принимают активное участие в благотворительных проектах Российского еврейского конгресса.