Кризис впереди

Никита Александрович, в конце прошлого года и в начале этого многие экономисты и финансисты все громче говорят, что 2010–й — год уверенного роста российской экономики. С вашей точки зрения, могут ли оправдаться эти радужные прогнозы?

— Мы с вами не знаем мотивы, которые довлеют над этими людьми и вынуждают их выдавать столь радужные прогнозы. Просто так, от чистых побуждений, выйти и выступить с огромной статьей об экономическом буме (про теорию экономического бума — 2009 Андрея Илларионова. — Ред.) некорректно. Потому что, если посмотреть на ситуацию в обрабатывающей промышленности, в недвижимости, в торговле — в ключевых российских отраслях, — везде идет спад. Особенно на рынке недвижимости. Я больше верю в то, что проблемы в этом году будут и на нефтяном рынке, и на фондовом рынке. И там и там, на мой взгляд, надуваются пузыри. Российский фондовый рынок по итогам прошлого года вырос в 2,3 раза, при том что российская экономика показала самое глубокое падение среди стран G20. То же с нефтью: рост за год примерно в 2,2 раза, а во всем мире тем временем рецессия. Очевидно, что это спекулятивный рост. А природа этих спекуляций, в принципе, та же, что и была в тучные годы: идет раздувание денежной эмиссии, только тогда она шла за счет ценных бумаг, а сегодня за счет бюджетных средств, которые правительства ведущих стран мира выделяют на поддержку своего финансового и реального секторов. Что в России, что на Западе деньги по большому счету не пошли в реальный сектор, банки очень осторожно кредитовали и предпочитали заниматься спекуляциями, и прежде всего на рынке нефтяных фьючерсов и на фондовых рынках развивающихся стран.

Если в этом году, как вы говорите, нефтяной пузырь сдуется, то проблемы российской экономике обеспечены. Остается в срочном порядке искать другие источники доходов...

— Пока не верится, что найдем. С кем бы я ни разговаривал насчет модернизации, у всех очень негативные мысли, потому что, с одной стороны, в стране о ней активно заявляется, а с другой стороны, мы даже не начали двигаться в ее сторону. Ведь понятно, что страна исчезнет, если не проведем модернизацию, альтернативных путей нет. Почему же не двигаемся? На мой взгляд, как бы об этом пафосно ни заявляли, достаточного желания меняться все равно нет. Плюс игнорируется постулат, что для проведения данной кампании необходимо привлекать широкое экспертное сообщество. А у нас в комиссии по модернизации сидят одни чиновники. Страна как тот больной, который хотел заняться своим здоровьем, когда болел, а когда выздоровел, быстро забыл о своем желании бросить курить, меньше выпивать и каждое утро делать зарядку. Год назад, когда экономика падала, нам все чиновники высшего эшелона власти говорили, что пора отказаться от сырьевой модели экономики, что надо развивать высокотехнологичные отрасли и т. д. и т. п. И они даже вроде начали делать шаги в этом направлении. Но, как только цена на нефть пошла вверх, все сразу забыли о своих модернизационных потребностях. Можно и дальше продолжать пить, курить и не делать зарядку по утрам.

То есть прошлый год Россию ничему не научил?

— Нет, конечно. Но, с моей точки зрения, кризиса как такового у нас еще не было. Кризис еще впереди. Да, незначительный рост наблюдается во многих европейских экономиках. Но это не устойчивый повышательный тренд, как модно сейчас говорить. Экономики растут за счет бюджетных вливаний, за счет программ господдержки. Эти программы уже подходят к концу. Запускать новые? Во–первых, нет денег в том количестве, в котором они были и направлялись в 2008–2009 годах. Растут государственные долги. Во–вторых, если просто продолжать вкачивать деньги, то ничего, кроме роста инфляции, на выходе не будет. Поэтому я и говорю, что в мировой экономике все еще сохраняется высокая степень неопределенности.

Недвижимость будет продолжать дешеветь? Вы говорили, что падение цен сдерживают чиновники...

— Да, будут. У нас «стройка», как правило, сильно аффилирована с чиновничеством. Можно даже сказать, что между ними есть коррупционная сцепка. Поскольку структуры родственные, нельзя исключать того, что чиновничество имеет материальный интерес в высоких ценах, по которым это жилье могло бы быть реализовано. И самое главное — строительные компании заключали инвестконтракты, приобретали стройматериалы по докризисным ценам. И если бы они начали сейчас снижать цены, то работали бы в убыток. А этого, понятное дело, никому не хочется. Вот в тех регионах, где аффилированности строителей и чиновников нет, цены на недвижимость просели сильно и сразу. Например, в Красноярске перед кризисом однушка стоила 3,6 млн рублей, а в феврале прошлого года — 2,4 млн рублей. Почему чиновники не смогут продолжать сдерживать цены? Потенциальные покупатели жилья сильно потеряли в доходах. И доходы еще какое–то время не будут восстанавливаться. Непроданного жилья только в Москве, по разным оценкам, больше 1,5 млн м2. Какова нормальная цена 1 м2? Сложно сказать. В Москве себестоимость 1 м2 в среднем $1 тыс. Считается, что 40% стоимости жилья — это коррупционная составляющая.

Кто в России главный в экономике?

— Ошибочно считается, что у нас олигархическая экономика и олигархи подмяли под себя государство. Скорее наоборот: государство подмяло под себя олигархов, а олигархи сидят тихо и каждый свой шаг согласуют с руководством страны. Это стало очевидно после того, когда в 2004–м вынесли приговор Ходорковскому и Березовский с Гусинским уехали из страны. Оставшиеся сидят тихо. Есть ли олигархи — серые кардиналы? Конечно, есть. Но я бы предположил, что эти кардиналы сидят скорее в правительстве.

Страна как тот больной, который хотел заняться своим здоровьем, когда болел, а когда выздоровел, быстро забыл о желании бросить курить, меньше выпивать и делать зарядку. Когда экономика падала, чиновники говорили, что надо отказаться от сырьевой модели экономики. Как только цена на нефть пошла вверх, все забыли о модернизационных потребностях.