Жадность побеждает осторожность

Борис, наши журналисты как-то посетили петербургское плавучее казино, которое работает в нейтральных водах. Оно было загружено буквально на 10-15%. Люди потеряли тягу к азарту?

-- Потерять тягу к азарту невозможно. Это естественная потребность людей. Просто для того, чтобы ее удовлетворить, нет нужды в путешествии на пароходе. По всей стране, и это не секрет, существует серое оперирование игровых залов и казино. Сегодня их работает, может быть, больше, чем до официального закрытия игорного бизнеса в России.

А какие вести из единственной игорной зоны приходят?

-- Было очевидно, что это не может работать. Более того, официально открытая игорная зона закрывается и переносится в Геленджик. Но и на новом месте это будет небольшой бизнес для отдельно взятого маленького региона.

Сколько в итоге сейчас недополучает бюджет?

-- Было порядка 3 млрд рублей налогов ежегодно. И в принципе эту сумму можно было увеличивать. Потому что одним из возможных решений проблемы по регулированию игорного бизнеса является повышение налогов. Это эффективно, если процесс происходит в легальном поле. А на сегодняшний день, я думаю, просто открыли ящик Пандоры.

А обратное движение возможно?

-- Это политическое решение, соответственно, нет никакого понимания, почему власть должна от него отказаться.

Чтобы 3 млрд вернуть, к примеру…

-- Это хорошие деньги, но, думаю, не решающие в политическом раскладе. Не принципиальные для российского бюджета. И если это решение будет пересматриваться, то во всяком случае не в этом президентском цикле.

Другая сторона индустрии азарта -- лотереи. Почему в России они так слабо развиты?

-- Лотерея -- один из видов легального бизнеса, и очень хорошо, что его не закрыли на всякий случай вместе с казино. Но лотерея ориентирована совершенно на другую аудиторию. Игорный бизнес все-таки ориентирован на людей со средним и высоким доходом. Это только в России умудрились ставить «ромашки», чтобы собирать деньги у бедных. А игровой зал или казино -- не совсем то место, куда зайдет бедный человек. Лотерея же нацелена на самые широкие массы населения. Это абсолютно легальный бизнес, но в России доверие к нему подорвано, потому что лотерейные компании в 1990-х, как мне кажется, не полностью выплачивали призовые. Народ в конце концов перестает покупать билеты, на которые ничего не выиграешь.

Если во всем мире лотереи составляют серьезную конкуренцию игорному бизнесу по объемам продаж, то в России они мизерны. Сейчас ситуация начинает меняться, прежде всего с появлением Гослото и Руслото. С точки зрения честности их упрекнуть не в чем: выигрыши они выплачивают. И лотереи постепенно начинают оживать. Думаю, скоро лотереи в России превратятся в большой, хороший бизнес.

Все-таки насколько мало у нас играют?

-- В Словении продается больше лотерейных билетов, чем в России. Как вы понимаете, в Словении в 100 раз меньше жителей, чем в нашей стране.

Теперь вы выпускаете не одноруких бандитов, а автоматы по продаже кофе и шоколадок. От вандализма страдаете?

-- Вандализм, конечно, присутствует, например, если мы ставим автоматы где-нибудь в автобусных парках, но его процент не так уж велик. Много аппаратов мы ставим в офисы, больницы, вузы, где аудитория более или менее пристойная. Гораздо большей проблемой для нас является отсутствие привычки у российского населения покупать что-то в автоматах. Они больше доверяют бабушкам на улицах. Есть тенденция к изменению, но тем не менее степень проникновения этого бизнеса в России отличается от Восточной Европы в 20-30 раз, от Западной Европы и Америки -- в 100 раз. Имеется в виду количество автоматов на душу населения. В мире 2% товарооборота приходится на продажи через такие машины, у нас -- 0,01%. Из них 95% -- это автоматы по продаже горячих и холодных напитков, шоколадок.

Можно ли сравнить обороты, которые были у «Уникума», производившего игровые автоматы, и «Уникума» нынешнего?

-- Я думаю, что оборот сегодня в 2 раза меньше, чем был. Но, к сожалению, проблема не только в том, что он в 2 раза меньше -- маржинальность игорного оборудования гораздо выше, чем маржинальность любого другого оборудования. Поскольку производство оборудования для игорного бизнеса ограничено жестким лицензированием во всем мире, оно достаточно монопольно, поэтому там поддерживаются относительно высокие цены.

Что выгоднее -- производить аппараты или обслуживать их?

-- Примерно половину аппаратов, которые производятся нашей компании, мы обслуживаем сами. Работаем в 15 городах России: Калуге, Твери, Воронеже, Туле, Владимире, Рязани, Нижнем Новгороде, Казани, Перми, Екатеринбурге, Челябинске, Ростове-на-Дону, Волгограде, Краснодаре. Стратегически пытаемся развиться в национального оператора, хотя могли бы ограничиться Москвой и Питером, которые по размерам рынка составляют 75% от всей России. У нас далекоидущие планы, мы считаем, что эта компания по-настоящему вырастет лет через пять. Это будет крупный национальный оператор, который сможет много зарабатывать и быть интересным для инвесторов.

Насколько для развития данного бизнеса важно одобрение со стороны власти?

-- Этот бизнес не связан с административным ресурсом. Он существует сам по себе. Например, я знаю многих людей из политической и бизнес-элиты, но, как вы понимаете, невозможно пойти к Вексельбергу и сказать: «Слушай, давай у тебя в офисе в «Ренове» поставим десяток торговых автоматов». Это выглядит нелепо.

Есть ли в России города, где автоматы заменили ларьки?

-- Такие города есть за границей. Их очень много. Вы практически не видите ларьки на западных улицах, кроме газетных стоек и бистро. Например, в Японии на 20 человек приходится один автомат, а у нас один автомат на 5 тыс.

Одна из бед российского бизнеса -- неуверенность в завтрашнем дне. Может, поэтому все хотят иметь резиденцию в Лондоне?

-- Мне кажется, что ситуация принципиально не меняется с 2000-х годов, она стабильная. Чтобы уехать и спрятаться, не надо заранее покупать дом в Лондоне. Мы просто не привыкли к тому, что люди, которые могут это себе позволить, имеют несколько резиденций, потому что кто-то обожает Нью-Йорк, другие -- Москву, а третьи -- Лондон. До тех пор пока они зарабатывают здесь и вкладываются здесь, там они просто отдыхают. Я бы не оценивал наличие квартиры в Лондоне как запасной аэродром.

Среди ваших знакомых многие обзавелись резиденциями за границей?

-- У меня есть друзья, у которых есть квартиры в Лондоне или Риме. Хотя больше тех, у кого нет. Причины разные. Дети там учатся, потому что английское образование очень достойное, кто-то просто любит Лондон. Я думаю, что Лондон как убежище и Лондон как квартира -- это разные вещи. Иначе они продали бы здесь все свои бизнесы и купили бы себе бензоколонки в Англии.

Вам не кажется, что кризис ничему не научил и люди не привнесли в свой бизнес никаких глобальных изменений, сидят и ждут, пока все восстановится…

-- В книге «Черный лебедь» приводится пример, который меня поразил до глубины души. Индейка, которой ласковая рука каждый день в течение многих месяцев приносит корм, считает, что в мире все стабильно, понятно и правильно. И каждый следующий день, когда ей приносят корм, она только укрепляется в этой мысли. И вдруг накануне Дня благодарения та же самая рука скручивает ей шею, потому что на самом деле ее кормили, чтобы приготовить праздничное блюдо. Также многие люди долгое время жили как эта индейка.

Отношение к рискам, на мой взгляд, после кризиса изменилось. Люди по-другому стали относиться к деньгам, потому что понимают, что такое деньги сегодня и что деньги завтра -- это риски, которые надо учитывать. Люди с большим трудом, но учатся. Хотя пройдет еще 10 лет, и все снова превратятся в ту же самую индейку, которая будет каждый день получать корм и укрепляться в мысли, что все отлично. К сожалению, человеческая природа такова, что жадность побеждает осторожность, так что все будет по-старому.

Как вы думаете, что может стать в России точками роста?

-- Точкой роста может стать мелкий бизнес, которому не будут мешать. Точкой роста может стать только личная человеческая инициатива, появление большого количества людей, имеющих свой бизнес или свой доход. Мелкий бизнес и средний класс -- те две вещи, которые необходимы в России, чтобы что-то здесь сдвинулось с мертвой точки. Но пока для этого особых предпосылок нет. Даже с точки зрения государственной политики это проявляется хотя бы в том, что увеличен социальный налог, который сильнее всего ударит по мелкому бизнесу.

Какую модель поведения вы закладываете в своих детей?

-- Мой старший сын занимается собственным бизнесом, его компания делает приложения для айпадов и айфонов. И еще он учится в Сколково. А младшие -- в школе. Я вообще не сторонник навязывания детям какой-либо модели.

Я считаю, что самореализация не связана с определенной профессией и видом деятельности. Можно быть абсолютно счастливым художником и абсолютно несчастным бизнесменом. Это связано не с деньгами, как правило, а со спецификой личности и умением получать радость от того, что ты делаешь.

Я всех своих детей заставлю поработать на кухне, чтобы они знали, как достаются деньги. На данный момент деньги для них носят нематериальный характер, потому что они получают их от родителей. Мой старший сын в свое время продавал фотоаппараты в американском магазине. Да и сам я развозил по ночам хлеб, учась в институте, от необходимости зарабатывать деньги. Это является необходимым этапом воспитания для человека, независимо от того, собирается он работать на себя или на дядю. Он должен знать цену деньгам.

Любой родитель, наверное, хотел бы вырастить сына, который смог бы управлять тем, что он создал. Но для этого в первую очередь должны быть предпосылки. Тот факт, что он является твоим сыном, не является гарантией наличия ни деловых, ни любых других качеств для ведения бизнеса. Но я даже не знаю хороших примеров в России, чтобы дети известных бизнесменов сами стали успешными бизнесменами. На Западе есть такие примеры среди эмигрантов, например, Саша Шнайдер. Но он не унаследовал отцовскую империю, а развивает свой бизнес -- крупнейший трейдер металлов и т.д., владелец запорожских металлургических заводов, ему принадлежала в какой-то момент команда «Формулы-1».

Вы думаете, как передать детям бизнес?

-- Передача бизнеса и передача капитала -- разные вещи. Если есть возможность оставить детям состояние -- это хорошая вещь. Оставить детям свой бизнес -- не обязательно хорошая вещь. Ты что-то создаешь, там работает много людей. Скорее, если ты хочешь сохранить это как бизнес, надо искать очень хорошего управляющего, чем пытаться посадить на это место человека, который хорош только тем, что он с тобой одной крови.

Я думаю, что культура семейного бизнеса в нашей стране пока не сформировалась. Мы про нее будем говорить лет через десять. Пока я не видел ни одного бизнеса, который был бы удачно передан детям.

Биография

Родился в 1954 г. в Ленинграде. Окончил Ленинградский институт авиационного приборостроения.

Работал наладчиком ЭВМ в объединении «Сельхозтехника», продавал компьютеры и производил свечи для тортов.

С 1990 г. -- президент и владелец группы компаний «Уникум». В 2010 г. журнал «Финанс» оценил состояние Белоцерковского в 3,3 млрд рублей.