10:0417 марта 201310:04
127просмотров
10:0417 марта 2013
Известный петербургский историк Лев Лурье рассуждает о том, к чему привела уже негласно запущенная, по его словам, реконструкция центра Петербурга.
Смольный долго корили за неясность цели: что он думает сделать с городом? Какие приоритеты? Наконец где–то с год назад выяснилось: миссия кабинета Георгия Полтавченко — реконструкция исторического центра. Отлично. Понравилось всем, от акул девелопмента до режиссера Сокурова. Был объявлен конкурс не реновацию двух исторических кварталов — между Галерной ул. и Зимним дворцом и вокруг Конюшенной пл. Серьезные люди думали, рисовали, защищали свои проекты. Из семи конкурирующих групп победила мастерская братьев Явейн. Год прошел, обещанные миллиарды не выделены, проекта нет, шум затих.
Между тем реконструкция центра идет давно, и все мы этому свидетели. Изуродованы исторические перспективы. В ряду дореволюционной застройки золотыми коронками в челюсти новые, как правило безобразные, постройки. Стало почище и посветлее, но это заслуга правительства Матвиенко. А так город живет вне начальства. Как только они за что–нибудь возьмутся, сразу понятно: ничего не произойдет, кроме новостей по городскому каналу.
Все живое, что появилось за последние несколько лет, — не результат мудрых установлений начальства, а стихийные жизненные флуктуации. Роль "Климата", "Казани" и "Сайгона" (в 1970–е годы места тусовки молодежи; "Климат" —предбанник перед входом в метро на канале Грибоедова, "Казань" —площадь перед Казанским собором. — Ред.) перешла к Манежной и отчасти Дворцовой пл., где гужуется разнообразная внесистемная молодежь, звенят гитары, происходят судьбоносные знакомства, завязываются случайные связи.
Фонтанка между цирком и Аничковым мостом и район Банковского мостика заполнены кафе и барами, в которых встречается модная молодежь, читающая "Афишу" и "Большой город". Атмосфера как в Москве на "Стрелке", только по–петербургски более спокойная и ригористическая. На Марсовом поле летом — Булонский лес. Парочки и группы сидят на зеленой чистой траве. Владельцы псов убирают за питомцами. Проносится молодежь на модных велосипедах. Самые продвинутые потребители жизни: модники, гурманы, собиратели коробочек или винила — в Новой Голландии. Ценители здоровья, счастливые родители с младенцами бродят по Таврическому.
Но пространство, которое городское население самостоятельно и неплохо формирует, неуклонно уменьшается. Газоны Михайловского сада охраняются как Берлинская стена в холодную войну. Не лечь, не пройтись босиком по траве. А помните, какие там были джазовые фестивали до реконструкции? Вечерами сад закрывают на замок. Почему?
Между Мойкой и Инженерным замком когда–то существовал романтический уголок, где любили репетировать начинающие музыканты "Аквариума". Теперь садик закрыт для простонародья и охраняется специальными часовыми. Охраняли бы так Павла I — глядишь, выжил бы.
Летний сад перестроен на потребу гостям нашего города. Что–то вроде ВДНХ для советских туристов из глубинки. Обещали убрать больные деревья, посадить новые. Деревья, готовые рухнуть, оставили, зато загнали посетителей в клетки боскетов и построили позорные павильоны, напоминающие типовую детскую площадку.
Теперь главная дума городских властей — об Апраксином дворе. Существует дух места, и в Апрашке он счастливо сохраняется уже лет двести. До революции было три рынка: Щукин двор, Мариинский и собственно Апраксин: дичь, фрукты, грибы, ягоды. Трактир "Ягодка" (существующий и поныне), где собирались уроженцы Ростовского уезда Ярославской губернии. Ярославцы, тогдашние русские "таджики", вообще превалировали в городской торговле.
На Садовой публика традиционно пестрая. В 1990–е здесь продавали макароны, ликер "Амаретто" и спирт "Рояль" мелким оптом. И это спасло множество питерских бюджетников и бабушек, покупавших оптом и продававших в розницу сигареты. Апрашка остается рынком для бедных. Торгуют в основном китайским и турецким товаром. У нас пенсионеров, учителей, жен без мужей — примерно треть населения. Они не могут закупаться в сетевых супермаркетах: дорого. Апрашка — их место, тут можно торговаться и купить что–то за свои 100–200 рублей.
Посещение вице–губернатором Дивинским Апраксина двора напоминает визит городничего на рынок. Давно ли он был на улице? Покупал ли пиво в ларьке? Во всяком случае бабушки, не стесняясь, сказали ему разом: этот рынок нам нужен. Да, там по преимуществу торгуют мусульмане, и у них есть мечеть. А в чемдело? Ислам, наряду с буддизмом, иудаизмом и православием, — господствующие на нашей великой родине религии, отстаньте.
Владимир Путин ставит на рабочих Нижнего Тагила. Игорь Дивинский разгоняет место, где закупается именно путинский электорат. Наведите элементарную чистоту, поставьте милиционеров, оставьте в покое. Сначала сделайте, потом разрушайте.
