"Выходной Петербург". Хвост давно не виляет

Золотая эра российских политтехнологов и политконсультантов пришлась на лихие 1990–е.

В 1996 году Игорь Минтусов был личным консультантом по имиджу первого президента России Бориса Ельцина. Затем Минтусов начинает много работать по всему свету — на президентских и парламентских выборах в Польше, США, Латвии, Литве, Словакии, Монголии и даже Никарагуа.

Игорь Евгеньевич, насколько и кем сегодня востребован в России политконсалтинг?

— Как всегда — политиками. Другой вопрос, в какой степени и для чего. Здесь я бы ответил так: в той же степени, в какой сегодня востребованы парикмахеры. Востребован ровно в той степени, в какой людям нужно, чтобы их стригли и делали им прически в соответствии с той модой, которая существует.

Ну, если мы с вами переходим на язык ассоциаций, то есть ощущение, что особой потребности стричься или делать прическу у политиков нет, потому что надо нравиться не окружающим, а только одному человеку.

— На самом деле у консультантов шире круг работы, чем только влиять на электорат политиков. Потому что политики еще взаимодействуют и со СМИ, и с другими политиками, и с бизнес–элитой, и с властью.

И чего сегодня больше?

— Работы с властью политиков. Сегодня очень часто политик и есть сама власть.

Политическая жизнь в нашей стране все больше и больше уходит под ковер. В общем, она там была всегда, но если сравнивать вчера и сегодня, то нынче она глубоко под ковром.

Например, под ковром происходит договоренность молодого или оппозиционного политика с властью, чтобы она его зарегистрировала на выборах. А для этого политику нужно проявить определенную лояльность: нужно убедить высшее руководство региона или страны в том, что он не является непримиримым его противником.

Хотя и здесь есть исключения. Власть в последнее время идет на эксперименты, хотя и в ограниченной зоне.

Я имею в виду прошлогодние выборы мэра Москвы, когда явный оппонент власти Навальный принял в них участие, или последние выборы мэра в Екатеринбурге. У консультантов много работы, касающейся вопросов согласования между местной властью и кандидатами, против которых не брошена черная метка политическим руководством страны, но которые так или иначе местной власти неудобны.

Могу привести такой пример: последние выборы губернатора Оренбургской области. Три партии — ЛДПР, "Справедливая Россия" и КПРФ — выдвинули единого кандидата. В результате больших усилий действующего главы области, которые он предпринял с помощью нанятых политтехнологов, сначала эсеры, затем КПРФ и потом ЛДПР отказались поддержать этого кандидата. Они объяснили ему свой отказ так: если мы тебя не снимем — власти тебя посадят. Это такие стандартные приемы политтехнологов — чуть не сказал советские (тогда КГБ использовало в разговоре с диссидентами такой же аргумент), — которые используются, чтобы убедить политиков сняться с пробега. Как правило, таким согласованием и занимаются нынешние политконсультанты, которых нанимает правящая партия.

Немало работы существует у политконсультантов и с имиджем политиков в СМИ. Решение по поводу федеральной карьеры принимается, как известно, в Москве. И хотя представленность того или иного политика в СМИ — далеко не единственный и точно не главный фактор, но существенный момент. В этой работе с имиджем политиков есть свои подводные камни.

Они состоят в том, что большинство СМИ уже давно контролируются администрацией президента, а значит, каких–то политиков, которые для власти персоны нон грата, не рекомендуют показывать на центральных телеканалах. Но определенное поле для маневра еще есть. Иногда, знаете ли, деньги в России оказываются сильнее политических убеждений.

Влияние политтехнологов за последние 10 лет уменьшилось?

— Безусловно да. Ровно настолько, насколько уменьшилось влияние публичной политики на принятие решений в стране. Но здесь есть один существенный момент: влияние того человека, который принимает решения в нашей стране, постоянно растет. И растет из–за того, что эти его решения поддерживает большинство населения.

Держим в уме, что поддержка строится с помощью СМИ, но тем не менее. Высокий рейтинг — тот фактор, с помощью которого "все решающий человек" строит свои отношения с элитами.

В этом процессе большую роль играет его команда. Этих людей тоже можно называть консультантами. Вообще традиционно политконсультантами называют тех (в их числе и ваш покорный слуга), кто работает в публичной политике с кандидатами на тот или иной выборный пост.

При этом есть так называемые внутренние консультанты, которые находятся внутри политического штаба, внутри команды. И есть внешние консультанты, работающие на открытом рынке по контракту.

По поводу соотношения внутренних и внешних в России просматривается определенная тенденция: если в 1990–х годах 80% политконсультантов находились на свободном рынке, а 20% — в штабах партий или кандидатов, то сейчас 70% — в штабах и не более 30% — на свободном рынке.

Скажите, есть ли у российской власти тот хвост, который ею виляет?

— Хвост давно не виляет. Собака понимает роль хвоста и соображает, что хвост может либо мешать, либо помогать движению вверх–вниз, вперед–назад, вправо–влево. Собака сама справляется со своим хвостом.

Объясните как политконсультант: зачем нужны досрочные выборы губернаторов?

— В стране есть традиция: если губернатор уходит на досрочные выборы, то это знак всем элитам, что этого человека поддерживает президент.

У президента сегодня рейтинг поднялся до космических высот благодаря "крымнаш". На этом фоне большая часть глав решилась переизбраться досрочно. Что будет через год, когда они бы переизбирались по плану, — непонятно: санкции Запада, падение цен на нефть, кризис. А так гарантированы 5 лет в кресле губернатора.

Ваша профессия опасна?

— Опасна в двух случаях. Первый: как и любая другая профессия, когда ты преступаешь какие–то этические нормы, когда выдаешь секреты своего клиента (кандидата или политика). И тогда у клиента есть моральные основания применить против тебя правовые или неправовые санкции. Второй случай: опасно, если ты работаешь с кругом политиков, которые являются оппонентами власти. Например, с Навальным работать сегодня опасно.

Один уважаемый человек в Москве рассказывал мне, что на выборах в Мосгордуму при подсчете голосов будет все честно, наблюдателей от "Единой России" выставлять не будут. Я–то был уверен, что эти наблюдатели как раз и нужны, чтобы честно считали голоса, а тут их как раз и не будет, и это гарантия честности подсчета.

Мой коллега тогда посмотрел на меня, как пионервожатый на пионера: "Мне даже неловко вам объяснять. Наблюдатели от ЕР существуют для того, чтобы блокировать неприемлемые действия со стороны наблюдателей от других партий, а не для того, чтобы контролировать честный подсчет голосов. Если кто–то из оппозиционных наблюдателей слишком чем–то интересуется, лезет, куда не просят, то можно спровоцировать потасовку, председатель УИК может вызвать милицию и всех удалят с участка. Наблюдателя от ЕР потом тайно наградят грамотой за мужество, проявленное при подсчете голосов".

В Петербурге на участках наблюдатели от ЕР были. Очевидно, в Петербурге не были уверены, что подсчет голосов будет проходить честно и что наблюдатели от других партий не будут "мешать" подсчету голосов.

Не секрет, что сегодня на российском политическом поле ничего не растет. В этой пустыне как вы оцениваете заявления Михаила Ходорковского об участии в выборах президента?

— Отвечу одной фразой: ему будет трудно это сделать. В рассуждениях по поводу возможности появления на политическом поле нового кандидата все зависит от того, оптимист вы или пессимист. Первый ответит: да, появление возможно. Пессимист ответит: нет.

А если реалист?

— Реалист ответит так: появится, если не затопчет стадо слонов, гуляющих поблизости. Во время выборов в губернаторы в Петербурге их вроде бы видели — я сам не видел, ничего сказать не могу, — но говорят, что они все–таки слонялись.

Насколько нынешняя политическая ситуация в России уникальна? Каковы ближайшие исторические аналогии?

— Напрашиваются банальности вроде "ситуация в любой конкретной стране всегда уникальна". И исторические аналогии всегда хромают. Можно ли проводить какие–то исторические аналогии с 1914–м или с 1938 годом? На это лучше ответят политологи. Политические консультанты отвечают на другие вопросы: что надо сделать, например, чтобы общественность проводила аналогии нынешнего времени с 1914 годом. Или не проводила. Они дают конкретные рекомендации конкретному политику, каким образом ему в конкретной ситуации использовать для своих политических целей ту или иную аналогию.

Что я имею в виду? Понятно, что российские власти, когда возник майдан (причем и первый, и второй), не хотели, чтобы общественное мнение проводило аналогию между Украиной и Россией. Почему? Потому что основной причиной майдана, на мой взгляд, и в далеком 2004 году, и в прошлом 2013–м стала высокая степень коррумпированности украинской власти, которую население не могло больше терпеть. Так как эта аналогия малоприятна для российской власти, вся государственная пропагандистская машина была направлена на то, чтобы переформатировать причины возникновения майдана в восприятии российских граждан, и таким образом не коррупция стала причиной, а фашисты, националисты, которые захотели захватить власть в Киеве. И российская пропагандистская машина эту задачу успешно решила. Вот это пример работы политконсультантов, которые работают с партией власти.

Управлять сознанием россиян трудно или нет?

— Вы затрагиваете очень большую тему. В ментальности любой общности существует определенная структура восприятия той или иной информации. И специалисты в области пропаганды опираются на знание этих законов, особенностей восприятия. Не имея возможности дать полный ответ на ваш вопрос, приведу пример, касающийся России. Большинство российских граждан воспитаны на теории классовой борьбы. В нынешнем восприятии событий она преломляется в том, что если на том же майдане что–то происходит, то это выгодно какому–то "классу" (в данном случае националистам или американскому Госдепу), и именно этот "класс" провоцирует данные действия. Этот подход понятен большинству россиян. Им гораздо сложнее понять, что граждане могут выйти протестовать потому, что затронуты их убеждения, они не хотят видеть коррумпированную власть и у них есть определенные цели и идеи, которые не связаны напрямую с интересами фашистов и националистов, американского империализма. Так вот, пользуясь этим знанием, профессиональные пропагандисты нажимают на чувствительные, что называется, точки российского сознания. И дальше через СМИ приводится совокупность аргументов, которые либо выхвачены из контекста, либо подобраны определенным образом так, чтобы у зрителя сложилось то самое восприятие события, которого и хотели добиться пропагандисты. На эту тему можно писать книги и читать лекции — это все очень хорошо кладется на ментальность россиян.

Второй пример важного смыслового контента российской ментальности — понятие "чужие". Вся российская идентичность построена на понятиях "свой" — "чужой". Особенно в XX веке, когда Россия воевала с чужими. И это второй мощнейший источник энергетики для россиян. Достаточно дать понять зрителю, кто свой, кто чужой, чтобы возникло восприятие майдана нужным образом. Надо просто отмаркировать своих и чужих. А дальше, если говорить совсем уж скучным языком, с помощью инфографики и образного видеоряда проиллюстрировать эти основные линии, которые у россиянина живут в ментальности. Повторю: мы всегда за своих и против чужих. А кто прав, свои или чужие, — этот вопрос не просто вторичный, он у большинства россиян не возникает вообще.

Как известно, нет ничего лучше для рейтинга, чем маленькая победоносная война. Но это средство уже применили. Что дальше?

— Политик — это человек, который должен идти от успеха к успеху. И его главная задача — объединять нацию, население страны вокруг больших целей, которые двигают нацию вперед. Именно тогда этот политик становится великим политиком. Мне уж совсем не хочется говорить, что за маленькой победоносной может последовать большая. Даже произносить это мне некомфортно. Но такая линия есть. Мои коллеги, которым я доверяю и с которыми обсуждаю такие темы, считают, что в ситуации на Восточной Украине российский президент скорее движется за событиями, чем инициирует их. Потому что присоединение Крыма возбудило определенную часть и российской политической элиты, и определенное количество граждан Восточной Украины, которые хотят делать то, что в итоге они и делают. И президент скорее движется в фарватере этих настроений, этих ожиданий, которые возникли из–за Крыма, и, возможно, изначально не думал о таком развитии событий, но сейчас остановить их уже не так просто.

Политикам очень часто понятно, как начинать войну, и всегда непонятно, как ее закончить.