Театральный критик Дмитрий Циликин — о юбилейном вечере в БДТ, посвященном столетию Георгия Товстоногова.
Эдуард Степанович Кочергин, главный художник БДТ золотого товстоноговского века и по сей день, рассказывал, что до ремонта был замечательный контровой свет — его дают прожектора на арьерсцене. Если включить только их, артисты превратятся в силуэты — зато когда контровой свет поддержан спереди, "он делает фигуру актера объемной, как скульптура. То есть вы ходите в воздухе, светится весь контур. Это очень выгодно хорошим артистам. Зато если артист плохой — наоборот, сразу видно, как он плохо играет".
Юбилейный вечер, посвященный сотой годовщине со дня рождения того, чье имя носит театр, высветил все контровым светом в, так сказать, метафизическом смысле.
Его постановщик и оформитель Виктор Крамер заполнил пространство огромными цилиндрами из белой полупрозрачной ткани. Взмывая в воздух, они служили экранами, опускаясь на пол — некими капсулами: стоя внутри, молодые актеры возглашали фрагменты статьей самого юбиляра и воспоминаний корифеев несравненной труппы. А может, это были стажеры БДТ — лиц-то сквозь пелену не разобрать. То есть из трех средств актерской выразительности: мимики, пластики и речи — оставлена только последняя. Пластика же проявляла себя в бойких маневрах: девушки и молодые люди в "чеховских" светлых костюмах стремительно вывозили-увозили огромный стол под белой же скатертью. Всегда приятно поглядеть на стройную миловидную юность — глаз радуется.
Алиса Фрейндлих, Сергей Юрский, Олег Басилашвили моложе Г. А. Товстоногова на 20 лет, то бишь сколько им — все знают. Олег Валерианович поделился коротким мемуаром о Гоге (как весь город называл Георгия Александровича) и сыграл монолог Андрея Прозорова из "Трех сестер" — одной из лучших своих ролей, в спектакле 1965 года. Герой сетует на ушедшую молодость и на то, как противна его жизнь теперь. С этого вечер начался. Завершала его Алиса Бруновна — закольцевав композицию горько-ироничным монологом из спектакля нынешнего худрука Андрея Могучего "Алиса": заглавной героине мучительно коротать часы бессонницы наедине с собой. Сергей Юрьевич Юрский, как известно, литератор в той же степени, что актер и режиссер, — и он прочел, по его собственному определению, поминальный псалом: свеженаписанное стихотворение в прозе памяти Товстоногова.
Читайте также:
Рецензия
Рецензия на спектакль "Ворон"
Легендарная светоносность Фрейндлих такова, что она сама себе и контровой свет, и фронтальный. И ее коллеги-мастера были идеально точны в каждых интонации и жесте. Это предельное владение актерской профессией — возраст естественным образом ограничивает палитру, но оставшиеся краски приобретают такую глубину и богатство, что впечатываются в память навсегда — конечно, все, кто заполнил в этот вечер зал БДТ, их не забудут. Глубина возникает — как ни просто это объяснение — из полного, до конца, понимания смысла произносимых слов. И способности облечь это понимание в пластичную выразительную форму. То есть — смысл донести.
А у молодых слова — сочетания звуков, извлекаемых при помощи речевого аппарата…
…В 2010-м я делал документальный фильм о Товстоногове, и кусочек рассказа Зинаиды Максимовны Шарко в него не влез — до сих пор жалко. Вот он: "А какие у нас были банкеты! Мы все пели, у каждого имелся свой репертуар: Паша Луспекаев — свое, Женя Лебедев — свое, Миша Волков, у нас был классический дуэт с Эммой Поповой — мы на два голоса пели "Тбилисо" и одну французскую песню. Притом выходил Сам, садился за рояль и — своим гортанным голосом: "Головку ландыша ласкает бабочка", — это была кульминация, предел мечтаний, восторг жизни, мы просто рыдали. А еще читали стихи: Басилашвили, я, потом он. Я думала, что много стихов знаю, но рядом с ним я букашка. Он был энциклопедически образованный человек".
Набоков полагал, что история России — эволюция полиции и развитие изумительной вольнолюбивой культуры. В полицейское время театр (во всяком случае БДТ) был частью культуры — то есть чего-то высшего, чем время. Эта Атлантида почти затонула. Остался краешек.
