Журналист Андрей Архангельский — о фильме "Омерзительная восьмерка" Квентина Тарантино.
В России Тарантино понимают только как автора черных комедий — "Бешеных псов", "Криминального чтива" или "Убить Билла". Все, что уровнем сложнее, даже "Бесславные ублюдки", уже непонятно: надо считывать коды, расшифровывать киноцитаты. Что уж говорить о фильмах из серии "американский характер" (таких, как "Джанго освобожденный", 2012, или нынешняя "Омерзительная восьмерка"), рассчитанных на внутреннюю аудиторию. В России нужно быть большим эстетом, чтобы относиться к Тарантино именно так, как он того заслуживает — как к мыслителю, какими мы считаем братьев Коэн, например, или Михаэля Ханеке.
Действие фильма разворачивается в Вайоминге спустя несколько лет после Гражданской войны. Охотник за головами Джон Рут по прозвищу Вешатель (Курт Рассел) везет пойманную им убийцу Дейзи Домерг (Дженнифер Джейсон Ли) в Ред-Рок, чтобы там передать ее в руки правосудия и получить вознаграждение.
В патриотических СМИ уже появились рецензии на фильм в духе "Тарантино вскрыл гнилую сущность американского общества": дело происходит в той самой дикой Америке, где единственным аргументом является оружие, где никто никому не доверяет — и правильно делает. Подлинный герой фильма, как часто у Тарантино, — голое, что называется, деперсонифицированное насилие (недаром перед началом фильма мы видим занесенное снегом деревянное распятие — как единственную альтернативу Злу).
Тарантино говорит о том, из чего выросло цивилизованное общество. Прежде чем люди научились спорить, говорит Тарантино, они убивали друг друга — с той же легкостью, с какой обмениваются словами. А хрупкий общественный договор строится прежде всего на выгоде: кто-то когда-то понял первым, что договариваться лучше, чем умирать. В фильме бывший офицер армии северян (Сэмюэл Л. Джексон) и южный перебежчик (Уолтон Гоггинс) перед лицом смерти вынуждены именно что договариваться. Тарантино ничего не скрывает: каждый убийца в этом фильме — независимо от того, по закону он это делает или вне закона, — все равно убийца. Важно, чтобы мы поняли, что тут принципиально не может быть "хороших" в плохой ситуации.
Читайте также:
Авторская колонка
Рецензия на фильм "Большой Вавилон"
Но патриоты-рецензенты не понимают, что вскрывать гнилую (злобную, ненавидящую, кровавую) суть общества — это, так сказать, профилактика современных социальных болезней, и делать это необходимо постоянно. Примерно как прививаться от гриппа. Но все это касается не только американского общества. Всякое общество начиналось примерно так. Но ни один российский режиссер не рискнет сегодня снять такое кино по мотивам, допустим, российской истории — про историю можно снимать только розовые сопли, и прошлое у нас, напротив, служит не предостережением, а примером настоящему.
Тарантино проговаривает родовые социальные, общественные травмы. Конфликты межрасовые, между Севером и Югом, между законом и беззаконием — и правильно делает, и именно так и нужно понимать этот фильм. Зло есть в каждом, оно изначально присуще человеческой природе — и с этим злом в каждом из нас нужно работать. Собственно, искусство и должно разбираться с этим, в первую очередь — разбираться со злом, а не обманывать, не увиливать от ответа, не умалчивать.
Тарантино размышляет о вещах серьезных — о насилии, праве и границе между ними. Собственно, Тарантино идет даже дальше: он почти в каждом своем фильме ныряет в эту расщелину между насилием и правом — и каждый раз выныривает с новым вариантом ответа. Он, кажется, ищет этот ответ уже для самого себя — и не находит. Это и есть идеальное состояние для искусства — искать и не находить ответа. И опять искать.
