Историк Лев Лурье не смог пройти мимо появления в России Национальной гвардии. В связи с этим он вспомнил и про бунты стрельцов, и про военные поселения Аракчеева, и про Ultima ratio regis – "последний довод короля".
Путинский указ о создании Национальной гвардии — новаторский законодательный акт. В русской истории прямых аналогов до сих пор не было. И в императорский, и в советский периоды вопросы спасения режима от "врага внутреннего" были наиважнейшими в повестке. Авторитарная система очень хрупкая: если все подчиняется одному человеку, то его вынужденная беспомощность может привести к краху всей властной конструкции.
Россия всегда колебалась между двумя подходами — концентрацией правоохранителей и созданием некоего сбалансированного пула, где каждая институция приглядывает за другой.
Стрелецкие бунты стали одной из причин создания регулярной армии и расположенной непосредственно в столице гвардии. Сразу после смерти Петра Великого именно лейб–гвардия стала главной силой дворцовых переворотов. Гвардейцы возвели на престол Екатерину I, Анну Иоанновну, Елизавету Петровну и Екатерину Великую. Убили Петра III и Павла I, обрекли Ивана VI на пожизненное заключение.
Нужен был новый баланс — аракчеевские "военные поселения" создавались Александром I как противовес склонной к бунту гвардии. Не успели, произошла попытка последнего дворцового переворота — восстание декабристов. Гвардейский корпус раскололся на противников и сторонников Николая I. И мятежники, и те, кто стоял на стороне царя, проливать свою и чужую кровь не хотели. Императора выручил Ultima ratio regis ("последний довод королей") — артиллерия, которой он руководил лично. Теперь за безопасность государства отвечала не только гвардия, но и Отдельный корпус жандармов, подчиненный непосредственно императору и назначаемому им шефу жандармов. Жандармы рассматривались как вооруженная сила на случай бунтов и как орган, ответственный за политический розыск и следствие по делам подозреваемых в совершении государственных преступлений. В последние царствования жандармы входили в министерство внутренних дел, министр автоматически становился их шефом.
Жандармы разгромили "Народную волю" и эффективно контролировали бунтовской элемент вплоть до начала XX века. В революцию 1905 года они оказались беспомощны — бунтовщики захватывали броненосцы и крейсеры, жгли по всей России имения, захватывали городские кварталы. Пришлось идти на значительные политические уступки и применять против мятежников армию и гвардию. Особенно эффективными карателями проявили себя казаки. В феврале 1917 года не спасли ни жандармы, ни гвардия. После многочисленных неудач Николая II выяснилось: в России нет людей, готовых за него умирать. Как грустно резюмировал Георгий Иванов: "Овеянный тускнеющею славой, В кольце святош, кретинов и пройдох, Не изнемог в бою Орел Двуглавый, А жутко, унизительно издох".
Ленина поначалу охраняли латышские стрелки. При Сталине в противовес Красной армии создаются войска НКВД. Они вполне эффективно сражались с украинскими и прибалтийскими "лесными братьями", но своего шефа, Лаврентия Берию, спасти не могли. Брежнев установил баланс между министром внутренних дел Щелоковым, председателем КГБ Андроповым и министром обороны Устиновым. Они контролировали друг друга и одновременно боролись с империализмом внутри и вовне государственных границ. Однако мощная правоохранительная система с невероятной скоростью деградировала. Милиция все менее охотно разгоняла демонстрации, армия теряла веру в начальство: десантники саботировали решение о штурме Белого дома. Большинство офицеров КГБ, включая Владимира Путина, Виктора Золотова, Николая Патрушева, Сергея Иванова, не выполнили приказы ГКЧП и подчинились тому режиму, который они позже станут корить за развал СССР, грабительские реформы и падение нравственности. Умирать за серп и молот нашлось немного охотников.
В преддверии будущих катастроф власть создает новую подушку безопасности. Может быть, в такой многоукладной и многонациональной стране и нужна мощная сила, которая сможет купировать возникающие волнения и бунты. Опасаться следует чрезмерной концентрации власти в одной институции и потери баланса между гвардией и полицией. И надо помнить, что, когда что–нибудь по–настоящему начинается, эффективность любого карательного органа становится гадательной.
