Откуда на Олимпийских играх изначально взялась политика

Спортивный арбитражный суд в Лозанне подтвердил решение Международной ассоциации легкоатлетических федераций (IAAF) о недопуске российских легкоатлетов на Олимпийские игры в Рио-де-Жанейро. Точнее, подтвердил право IAAF приостанавливать членство национальных федераций и, как следствие, невозможность выдвигать от этих федераций спортсменов на соревнования, проводящиеся по правилам IAAF, к которым относятся и Олимпийские игры.

Членство в IAAF Всероссийской федерации легкой атлетики было приостановлено в ноябре 2015 года, и затем это решение дважды подтверждалось. Группа из 67 российских спортсменов попросила суд разрешить участие в Олимпиаде тем, кто не связан с нарушениями антидопинговых правил.

Спорные ипостаси

Тем не менее в решении суда есть оговорка: хотя Олимпийский комитет России (ОКР) не вправе выдвигать легкоатлетов на Олимпиаду, он имеет право выступать в Рио в качестве представителей "нейтральных" спортсменов. Для того чтобы спортсмен попал на Олимпиаду вне рамок ВФЛА, ему нужно получить допуск в индивидуальном порядке, подав заявку в IAAF, изложив все основания, по которым он соответствует критериям отбора. В нашем случае под этим, видимо, надо понимать в первую очередь отсутствие связи с теми, кто заподозрен в распространении допинга, ну и собственную "чистоту".

Ситуация сложная для понимания. Получается, что начинает действовать презумпция виновности, то есть спортсмен должен будет доказывать, что ни в чем не замешан. С другой стороны, ВФЛА отстранена, а исключения из правил всегда обременяются дополнительными требованиями. Неясно, как будет выглядеть в данном случае нейтральный статус: по правилам это означает, что спортсмены соревнуются в личном качестве, но из решения САС следует, что ОКР все-таки может быть их представителем, а это уже выйдет не совсем личное качество. Дискуссия об ипостасях спортсмена рискует стать не менее бурной, чем дискуссии об ипостасях Христа у теологов прошлых веков.

Международный олимпийский комитет специально ждал решения САС, чтобы на выходных принять решение о доступе всех российских спортсменов на Олимпиаду. Вердикт должен быть вынесен на выходных. Решение суда, однако, мало что меняет: да, легкоатлеты не завалят МОК исками, но национальные федерации по остальным видам спорта из международных никто не исключал, и по остальным спортсменам вопрос по-прежнему открыт.  

Теоретически МОК своим решением может допустить на Игры и легкоатлетов, говорит генсек САС Матье Риб. Но это вряд ли произойдет: МОК придется таким образом войти в конфликт сразу с IAAF, WADA, спортивным арбитражным судом и, очевидно, с огромным количеством недовольных спортсменов и функционеров по всему миру.

Пожалуй, ситуация с централизованным отбором спортсменов на Олимпиады завела в данном случае в тупик. "Чистые" спортсмены ответят за "грязных", но таковы правила, а правила всегда всех устраивают, пока не оборачиваются негативом. Когда чиновники начинают жаловаться на то, что дело — политическое, а в спорте не должно быть политики, это, может, и так, но политика в спорте есть. Когда в честь победителей поднимают флаги и играют гимны — это уже политика, и до сих пор, кажется, никто не возражал. Наоборот, именно ради флага, гимна и общего медального зачета все и работали.

Политический корень

Политики не было на первых трех Олимпиадах, когда принцип личного, а не государственного участия осуществлялся на деле. Атлеты выступали сами за себя, так что и сейчас продолжаются споры за те медали. Какой-нибудь бегун, например, родился в Люксембурге, а жил во Франции, вот страны и спорят, чья медаль, а для него в 1900 году вообще такой проблемы не было: он никого, кроме себя самого, не представлял. По этой же причине существовала немыслимая сегодня практика составления команд из спортсменов разных стран — скажем, шведы с датчанами вместе выигрывали бронзу в перетягивании каната, кубинцы с американцами побеждали в фехтовании, а франко-американская команда занимала второе место в эстафете.

Привычные очертания — во всех смыслах — Олимпийские игры начали приобретать в 1908 году в Лондоне. На самом деле такие атрибуты, как церемонии открытия и закрытия, олимпийская деревня, поднятие национального флага и отбор спортсменов через национальные комитеты впервые появились 2 годами раньше, на так называемых промежуточных Играх в Афинах. Этот аппендикс олимпийского движения появился в результате организаторских дебатов: греки настаивали на том, чтобы все Олимпиады проходили у них, как в античные времена, Пьер де Кубертен считал, что место проведения должно меняться. В итоге решили проводить соревнования и так, и так. Греки, правда, успели провести только одну "свою" Олимпиаду, и, хотя тогда она вполне признавалась МОК как настоящая, позже ее исключили из перечня официальных Игр.

Но получилось в 1906 году у греков отлично, признали все, так что новшества восприняли на ура и лондонские Игры-1908 прошли уже приблизительно так, как мы привыкли. Тогда же возникла и политика. Появились национальные команды — и ирландцы, боровшиеся за независимость от Лондона, принялись бурно протестовать против того, чтобы выступать за Британию, и массово отказывались от участия (в итоге команду переименовали в сборную Британии и Ирландии, но ирландцы все равно на церемонии открытия шли как можно дальше от британского флага); а знаменосец сборной США, американский ирландец Мартин Шеридан, отказался приопустить флаг во время прохождения мимо короля Георга V, как предписывал сценарий. Российская империя разрешала Финляндии выступать отдельно, но носить собственный флаг не разрешала. Финны, впрочем, в отличие от ирландцев не бунтовали, а смирно ходили без флага.

В британских и американских СМИ разгорелась свара, тем более среди американцев было немало выходцев из Ирландии, так что все припомнили друг другу все хорошее. Апогеем стал марафон: итальянец Дорандо Пьетри выиграл, но был изможден палящим солнцем до такой степени, что при пересечении финишной черты его поддержали — в буквальном смысле под руки — судьи. В полный рост встала проблема домашнего судейства. США подали протест, и золото присудили шедшему вторым еще одному американскому ирландцу Джонни Хейсу. Тут дело дошло до драк на трибунах, а Пьетри все равно стал героем и, как только встал с больничной койки, получил серебряную чашу из рук королевы Александры.

Англичане считали, что если уж полумертвый человек все-таки сумел доползти до финиша, то он все равно молодец и достоин награды. То есть встали на сторону спортивного духа. А американцы — на сторону буквы правил. А весь конфликт спортивные историки стали называть "Битвой на Шепердс-Буш" — так назывался главный стадион.

Тогда-то британские СМИ и начали вести неофициальный подсчет медалей как дополнительный аргумент в споре с американцами. Поначалу считали как хотели: например, в одном из вариантов англичане считали медали по месту рождения спортсмена, а не по той стране, от которой он приехал выступать. Со временем общий медальный зачет более-менее стандартизировался, но и сейчас имеет несколько вариантов: считают либо по общему количеству медалей, либо по золотым, а еще есть балльная система, внедрявшаяся в СССР.

Официально МОК по-прежнему не признает никаких зачетов: в Олимпийской хартии сказано, что это соревнования спортсменов, а никаких не стран или федераций. Но идею самоутверждения через спортивные показатели быстро приняли на ура. Немало для ее развития позже сделал и Адольф Гитлер на Играх-1936, хотя к этому моменту страны уже вовсю мерялись медалями, а уж когда к Олимпиадам присоединился СССР, спортивное противостояние Москвы и Вашингтона сложно было назвать иначе, чем политическое. И по сей день многих зрителей интересует только то, чтобы флажок их страны в табличках стоял выше других флажков.

Было бы здорово, наверное, вернуться в те времена, когда всех этих политических вопросов на Играх просто не существовало, а спортсмены были спортсменами, а не выразителями идеологии своих государств. Тогда отменить участие сразу всех за грехи отдельных атлетов было бы нельзя, каждый отвечал бы сам за себя. Но заложниками политики спортсменов целенаправленно делали сами политики, и всех это устраивало.

Но надо заметить, что первые три Олимпиады были не только самыми неполитическими, но и не самыми удачными. Промежуточные греческие Игры-1906 получились более эффективными, и, как знать, может быть, действительно, по этому пути и следовало идти.

Официальные Игры в формате вольных соревнований не вызывали большого интереса у публики, на них часто отсутствовали сильнейшие атлеты, и только с 1908 года, когда в спорте появилась централизация и, как следствие, политика, Игры стали привлекать действительно живой интерес масс — во многом благодаря ей. Политика оплодотворила олимпийскую идею, и, если бы этого не случилось, олимпийское движение имело все шансы остаться второстепенным явлением, а скорее всего, и вовсе сгинуть. Мы можем жаловаться на влияние политики на спорт, но без нее было бы далеко не так интересно.