Рок–звезды охотно пробуют силы в искусстве. Виктор Цой забавлялся в духе "новых диких", с которыми дружил, и едва ли считал, что его картины уступают работам Ивана Сотникова или Олега Котельникова. Пейзажи русской глубинки с золотыми луковками церквей еще в митьковскую эпоху писал Борис Гребенщиков. Святой Лука и сегодня не оставляет его в покое. Дэвид Бирн делает стильную постконцептуалистскую фотографию. Дэвид Боуи — так тот был на все руки мастер.
Сергей Шнуров тоже ищет себя в искусстве. Не все же пить в Питере да петь про Геленджик. Уже 10 лет Сергей Шнуров делает вещи в духе пост–поп–арта. Некоторые — совсем как у Джефа Кунса. Некоторые больше похожи на классический поп–арт или на знакомый до детских припухших желез соц–арт. Искусство Шнурова — про арт–рынок, где вместо искусства — товар. Или даже про капитализм, который как будто ничего, кроме ширпотреба, знать не знает. Принты с кадрами из хитовых клипов замазаны краской так, чтобы дежурный критик сравнил их с photo–based неоэкспрессионизмом. Бочки с нефтью — многострадальная Россия–матушка. Самоварные кранчики под названием "Русский конец" — блеск и нищета шнуровского юмора. Петросян и Задорнов оценили бы стиль. Символ коммунального быта — стульчак унитаза похож на магнит, магнит — на стульчак, а бегущая на электронном табло строка — сама на себя.
Как писал один чрезвычайно замысловатый автор, "уважай бедность языка, уважай скудные мысли". Что ж, поверим в то, что не далек тот день, когда новый капитан Лебядкин разбудит новых декабристов с Герценом либо новых велимиров хлебниковых с обэриутами. Падут оковы тяжкие капиталистической пошлятины, и брендреализм, как определяет Сергей Шнуров свое искусство, покажется не каламбурами a la поручик Ржевский, а подлинно народным искусством. Равенством художника и незамутненных кузьмичей. Желанным единством поэта и народа, которое воплотил в своем творчестве Владимир Высоцкий.
Вот только сатирические песни и карикатурное искусство Сергея Шнурова на все лады инсценируют мещанский цинизм (бонус к ним дворово–рокерская грустинка "мне бы в небо"), тогда как Глеб Жеглов был героем эры милосердия.
