Если музыка — это организованный звук (как говорил композитор–модернист Эдгар Варез), то театр — это организованный зритель. Все, что он согласится считать театром, им станет. Будь–то лекция, благотворительный фотоаукцион, сеанс изготовления шапок из старых газет или парад фокстерьеров. Особенно если это парад фокстерьеров, посвященный любимой собаке Сергея Довлатова.
Второй фестиваль памяти Довлатова "День Д" 10 сентября превратит в театральную сцену целую улицу Рубинштейна (заметим, этот полигон бар–хоппинга и так ею исправно служит нашему "обществу спектакля"). Основные мизансцены будут разыграны в курдонере на ул. Рубинштейна, 23, — по счастью организаторов фестиваля, "Троицкий дом", в котором жил Довлатов, будто специально спроектирован под культурно–массовые сборища. Тема нынешнего спектакля "День Д" — 1967 год, вторая оттепель, юность писателя, время надежд, сезон между возвращением Бродского из ссылки и Прагой. Однако широкому зрителю — простите, артисту — узкоспециальная тема, возможно, будет неочевидна. Действо с 12:00 до 19:00 сложится из уроков буги–вуги и чарльстона, народного хора с шлягерами 1960–х, чтения стихов и произнесения неофициальных речей (Лев Лурье, Татьяна Толстая, Андрей Арьев, Сергей Соловьев, Владимир Войнович, Александр Филиппенко), бардовской песни, экскурсий на ретроавтомобиле и пешком по довлатовским местам, сеансов одновременной шахматной игры, зарядки (физры) под все ту же музыку 1960–х, любительского кино и настольных игр, симфонического оркестра "Таврический" с Дунаевским и советским джазом, парада фокстерьеров опять же. Эдакое ретрофэнтези о заветных 1960–х, когда трава была зеленой, люди — добрыми, а гении — молодыми.
Впрочем, какой приличный фестиваль без двойного дна? Второй слой "Дня Д" — собственно театральный. Углубиться в 1967 год, биографию и мифологию самого Довлатова и его времени следует с помощью спектакля–прогулки Сергея Александровского "Задержанный", перформанса того же Александровского с Владимиром Волковым "Все люди — братья" в кафе "Рубинштейн", уличного спектакля театра "Суббота" об окнах, улицах и подворотнях, музыкально–визуальной инсталляции Владимира Раннева и Марины Алексеевой "Улет" или даже стрит–арта от Стаса Багса (чем не театр?).
Третий срез фестиваля — базис, для которого все уличное веселье служит обаятельной надстройкой. Лучшая стратегия посетителя "Дня Д" — настроиться на серию лекций, в которых тема "1967" будет очень даже раскрыта. В Доме журналиста Глеб Морев расскажет о 1967–м как начале конца советской литературы, Кирилл Набутов прочтет научно–популярную лекцию о советском спорте, Никита Елисеев — о советской фантастике, Ксения Малич и Мария Элькина увидят мировую моду в ленинградской архитектуре 1960–х… В одно воскресенье поместить все, что фестиваль имеет сказать, оказалось невозможно, так что разговоры о Довлатове и его времени начнутся 9 сентября, в субботу. В "Буквоеде" — презентация книги Льва и Софии Лурье "Ленинград Довлатова", в Домжуре — лекции Ивана Арцишевского "Этикет дефицита" и Любови Аркус "Время шедевров: советское кино от кремлевского переворота до Чехословакии", творческая встреча с Владимиром Войновичем и вечер воспоминаний о Довлатове–журналисте, а еще — чтения в Книжных аллеях, моноспектакль Леонида Таранова "Истории из чемодана", спектакль мастерской Сергея Соловьева в Фонтанном доме, открытие нескольких выставок. На этом уровне игры "День Д" у зрителя тоже есть возможность стать если не актером, то Актором (то бишь действующим лицом): в Social Club всем желающим предлагается написать сочинение по творчеству Довлатова (приз — фарфоровый "Чемодан" Александра Флоренского) и "Тотальный диктант" под диктовку Вячеслава Курицына или же собрать команду и поучаствовать в брейн–ринге по 1967 году (10 сентября).
Вообще–то исчерпать тему до дна "День Д" и за выходные не успеет: фестиваль захватил эту пятницу и следующий понедельник, выплеснулся далеко за пределы улицы Рубинштейна, от "Охта Молла" до "Эрарты", от библиотеки им. Лермонтова до кафе "Книги и кофе" (полная программа — на сайте). Пусть вторая оттепель и была короткой — возвращать ее к жизни и памяти организаторам хочется как можно подробнее. Может, в надежде, что она снова наступит?
