Пару–тройку лет назад в среде театрально–музыкальных деятелей начали ходить шутки о возвращении эпохи квартирников. Мол, государственное законотворчество, душащее все живое — в том числе в концертно–зрелищной индустрии, — не оставит другого выбора независимым и не ориентированным на чистый бизнес творцам. Сегодня, как мы видим по театральной афише, пространство для публичных маневров у честных художников еще есть. Но великое переселение в квартиры уже началось.
На Мойке, 40, например, открылась театральная "Квартира": проект режиссера Бориса Павловича, известного работой в области социального и/ или инклюзивного театра, стирающего границы между сценой и зрительным залом. Предполагается, что здесь сутками кипит жизнь и чайник для гостей, но пока попасть сюда можно по звонку (телефоны, впрочем, в открытом доступе) и по часам: спектакль "Недетские разговоры" уже вошел в репертуар, премьера второго — "Разговоры" — на носу, 16–17 декабря. Двор–полуколодец и секретная парадная с колченогой лестницей служат подходящим порталом в ретромир бывшей коммуналки, сквозь которую проступают следы совсем уж дореволюционного быта (все — новодел, как шепчут по секрету хозяева этого пространства, даже до боли знакомые старые обои невероятным способом добыты где–то в Уфе).
"Недетские разговоры" официально предназначены для детей, в том числе особых — с расстройствами аутистического спектра и синдромом Дауна. На самом деле действо в равной степени затрагивает и родителей. Всех делят на микрогруппы и разводят по углам. В каждой комнате квартирки–лабиринта с кольцевой планировкой разыгрывается свой сценарий, не больно–то разговорный. В столовой ищут зиму в кухонных шкафах, а лето и море прячут в табуретках. В кабинете вообще молчат: стучат пишущими машинками, кидаются подушками и играют в детские карты (кому что ближе). В бывшей спальне устраивают балет: бумажные балерины вертятся на патефонной пластинке, пока с картонного балкона вываливаются хармсовские старухи из спичечных коробков. В гостиной поют. Финальный хор на хармсовское "Уж я бегал, бегал, бегал и устал" — вообще духоподъемный рок–хит. Играют, что характерно, все — ни один зритель не отвертится.
Будущие "Разговоры" тоже построены на идеях и эстетике обэриутов–чинарей, только артистами наравне с выпускниками Театральной академии "работают" студенты центра "Антон тут рядом". Зритель предполагается взрослый, подкованный.
Впрочем, читать заранее "Разговоры" Липавского, на которых построен спектакль, едва ли необходимо. Темы будут подняты самые общечеловеческие, цитата: "Нуль и ноль. Знаки. Буквы. Шрифты и почерка. Все логически бессмысленное и нелепое. Все вызывающее смех, юмор. Глупость. Естественные мыслители. Приметы старинные и заново выдуманные кем бы то ни было. Чудо".
Вокруг проекта "Квартира" уже вырос целый Фестиваль горизонтального театра, объявленный — ни много ни мало — офф–программой московского фестиваля NET. Он не о квартирниках как таковых, а преимущественно об инклюзивном театре.
В программе и "Эффект пинг–понгового шарика" Упсала–цирка (9 декабря), и прославленный уже "Язык птиц" Бориса Павловича в БДТ (12 декабря) плюс его же work in progress с инвалидами по зрению "Не зря" (Новая сцена Александринского театра, 21 декабря). Тут и Социально–художественный театр с премьерой спектакля "Зеркало", который сделан Дмитрием Крестьянкиным вместе с подростками — подопечными приюта "Жизнь" и Центра социальной помощи семьи и детям Центрального района Петербурга (13 декабря). Тут есть и так называемый Вечер горизонтальной музыки с Владимиром Волковым, Максимом Исаевым и Павлом Семченко (14 декабря, Медиацентр Александринского театра), в котором суть не в инклюзии, а в распространении театра далеко за свои пределы. Та же фишка — в диджей–сете Ларисы Афанасьевой и Бориса Павловича из музыки к непоставленным спектаклям (14 декабря, Social club).
"Основной ценностью "горизонтального" искусства является не авторское высказывание, а возможность спонтанной встречи, запуск цепной реакции стихийного творчества", — пишет нам Борис Павлович. Ради стихийных встреч на квартирники и ходили в свое время. Теперь это время снова пришло. В данном контексте — хорошая новость!
