Многие образованные и социально активные зрители, посмотрев фильм, говорят: свободу Серебренникову, конечно, — но рок–клуб в кино не тот, да и Майк Науменко, да и сам город Ленинград 1980–х… Нужно совершенно не знать Серебренникова, чтобы подумать, что он решил снять историческое кино о ленинградском рок–клубе или о любовном романе тех лет. Сама простота сюжетной схемы — рок, лето, любовь — не должна сбивать с толку. Это, пожалуй, не только самое сложное, но и наименее постмодернистское высказывание Серебренникова.
Зачем ему вообще понадобился сюжет о мимолетном романе Натальи Науменко и Виктора Цоя и, главное, история о самом Майке Науменко (лидер группы "Зоопарк", в его роли — Рома Зверь), который не только не противится этому роману, но и как бы даже его благословляет, поощряет?.. Почему Майк так ведет себя? Это ключевой вопрос. Французский философ Рене Жирар в работе о Достоевском ("От двойничества к единству", 1963) замечает: в первых вещах писателя повторяется практически один и тот же сюжет. Герой словно бы сам стремится поставить себя в ситуацию униженного и оскорбленного. Но Жирар пишет: это история о мазохизме, который лишь прикрывается романтическим флером и является обратной стороной человеческой гордыни. И да, это попытки Достоевского разобраться с самим собой.
Любовная интрига в фильме — это тоже рассказ скорее о мазохизме советского человека. Даже рок–музыканты, которые желают жить по-другому — в придуманном, иллюзорном мире, в котором хмурые ленинградцы с авоськами и сумками поют рок-н-ролльные гимны (вставные новеллы в фильме), — все равно способны выдумать лишь зеркальную копию этого советского мира. В котором уже не система госнасилия, а они сами себе наносят моральные травмы. Советский человек умеет страдать, но не умеет быть счастливым. Недаром в конце звучит песня Виктора Цоя: "Я знаю, мое дерево не проживет и недели…" — это тоже, конечно, не о дереве. Это фильм о нашей психологии, которая, в общем, мало изменилась. Сегодня мы строим свою идентичность на том, что весь мир нас, таких хороших, не любит. Но нам этого мало, нам еще нужно постоянно искать подтверждения этой нелюбви, растравливать собственные раны — чем и занимается, по сути, пропаганда.
Само существование ленинградского рок-клуба даже в 1980-е годы — оксюморон: рок-н-ролл и контроль. Однако этот гибрид существовал, и суть его отражена в одном из эпизодов фильма. На сцену выходят музыканты, играют рок — но людям в зале запрещают проявлять эмоции. Можно слушать, даже хлопать, но нельзя кричать, нельзя топать в такт, нельзя держать плакатики, нельзя ни в чем участвовать целиком, душой и телом. Этот принцип "рок-клуба" распространен теперь на всю страну: играть и петь пока можно, но, возможно, скоро опять понадобится "литовать тексты". Литовщик, или, говоря по-простому, цензор, может оказаться хорошим человеком — как в фильме "Лето". Но это не отменяет самой порочности принципа: каждый живущий должен опять спрашивать разрешения на жизнь. Самое интересное, что и сегодня это не кажется нам странным, не правда ли?..
