Федеральные власти категорически недовольны качеством работы руководства Петербурга и Ленобласти на полигоне "Красный Бор". Причем настолько, что сделали этот факт достоянием общественности. На совещании в столице Ненецкого АО Нарьян–Маре о проблеме полигона говорили секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев и полпред президента на Северо–Западе Александр Беглов.
Высокий уровень выступающих давал понять — сделать вид, что критики не было, не получится. Тем более что секретарь Совбеза среди причин назвал "длительное игнорирование проблемы на уровне руководства регионов". А полпред президента обозначил, что субъекты "самостоятельно решить проблему не в силах". Более явственно раскритиковать местных начальников было, пожалуй, невозможно. Те отреагировали по–разному, но в целом растерянно.
От Смольного отчитываться пришлось комитету по природопользованию. Там рассказали, что проект очистных сооружений, позволяющий перерабатывать жидкие отходы, уже прошел общественное обсуждение и скоро направится на экологическую экспертизу. Весомое достижение.
От области выступил глава комитета экологического надзора Михаил Козьминых. Он считает важной победой закрытие полигона (4 года назад). Видимо, осознав, что аргумент не убойный, в среду область сообщила, что утвержден перечень объектов растительного мира, занесенных в региональную Красную книгу. Не очень в тему, но зато тоже про экологию.
Все последние годы городские и областные чиновники футболили неудобную тему полигона друг другу — попутно намекая, что проблема, в общем, федеральная. Теперь из Москвы пришел недвусмысленный ответ, финансы на решение придется искать всем вместе. Однако одними только деньгами делу не помочь.
Петербург и Ленобласть производят ежегодно около 2,2 тыс. т отходов первого и второго классов опасности. В обоих регионах есть перевозчики, которые имеют право работать с такими отходами. Но вот полигонов для их захоронения в городе и области нет.
Полигон "Красный Бор" в Тосненском районе, работавший с 1969 по 2014 год, был единственным. Ежегодно он принимал около 113 тыс. т нефтепродуктов, электролитов, технических растворов, ртути, кислот и тому подобных отходов.
Главными производителями токсичного мусора являются работающие с гальванообработкой автозаводы, заводы металлоконструкций, лакокрасочные и химпредприятия, экологические лаборатории. С 2014 года все они стали искать новые пути избавления от отходов. В Ленобласти появились фирмы, которые предлагают вывезти опасный мусор, например, в Краснодар. Есть компании, принимающие токсичные жидкости и выпаривающие их в специальных установках.
Во Всеволожском районе подобных бизнесменов поймали на сливе недовыпаренной жидкости в канализацию. В городе и области тысячи небольших контор ежедневно избавляются от своих отходов примерно так же.
Старая пластинка
Федеральные власти обращают внимание на "Красный Бор" не впервые. Полигон неоднократно становился поводом для депутатских слушаний в Госдуме, в феврале 2016 года генпрокурор Юрий Чайка поручал прокуратуре Петербурга проверить информацию о возможной утечке ядовитых отходов в Неву, а премьер–министр Дмитрий Медведев тогда же обещал помощь правительства в решении проблемы.
В 2016 году Петербург выделил 140 млн рублей на самые неотложные мероприятия. На полигоне начали восстанавливать системы сбора поверхностного стока, три из пяти открытых карт (резервуаров) были закрыты полностью.
В 2017 году на открытые карты с жидкими промотходами № 64 и №68 натянули водонепроницаемое покрытие из высокопрочного полиэтилена. Была восстановлена система видеонаблюдения и ограждение.
Дополнительные расходы составили минимум 200 млн рублей, говорят источники "ДП", знакомые с ситуацией. Деньги на содержание "Красного Бора" в принципе есть. Так, в бюджете 2018 года на обеспечение деятельности профильного казенного учреждения выделено 206 млн рублей. На 2 следующих года — еще 205 млн рублей. Но эти деньги решить проблему не помогут.
Свой интерес
В феврале 2018 года на полигоне появились представители финской компании Fortum, которые взяли на пробу 1300 л жидких отходов из последних открытых карт. В августе Fortum представила Минприроды итоговый доклад, содержание которого компания и чиновники до сих пор официально не раскрыли.
Областные эксперты намекают, что интерес финского госконцерна к "Красному Бору" может быть вызван не только заботой об окружающей среде. Дело в том, что в Скандинавских странах мусор давно перестал быть проблемой в российском понимании этого слова и превратился в товар. Построенные 20 лет назад мусоросжигающие заводы в Финляндии уже успели исчерпать запас накопленного за предыдущие годы.
Жесткие экономические санкции заставляют финских горожан и предпринимателей настолько серьезно относиться к вопросам мусора, что его уже стало не хватать для работы мусоросжигающих заводов. А эти предприятия производят значительную часть тепла и горячей воды в некоторых городах. Переводить теплостанции обратно на уголь и мазут сегодня значило бы для местных чиновников потерять лицо, и дело доходит уже до разговоров чуть ли не о покупке мусора в Швеции.
Аналогична проблема и у предприятий, занимающихся деактивацией опасных отходов. Их мощности, построенные в 1990–е годы, были рассчитаны на огромные запасы вредного мусора. А когда он закончился, оказалось, что новые опасные отходы производятся в значительно меньшем объеме, чем раньше. Чтобы поддержать экономику таких предприятий, речь действительно может пойти и о поставках из России. Но если финны уже привыкли платить за переработку мусора по высоким тарифам, в России такие цены могут шокировать обывателей.
Цена безопасности
По закону все предприятия в России обязаны строго отчитываться об утилизации своих отходов, и де–юре контроль за обращением с опасными веществами налажен строго. Причем деньги на это тратятся немалые. Особенно после того, как был закрыт "Красный Бор".
"У нас к числу опасных отходов относится шлам гидравлических фильтров (остатки краски), которые теперь отправляем на специальный завод в Ярославле, — говорят в ООО "Хендэ Мотор Мануфактуринг Рус". — В связи с этим наши расходы возросли в 3 раза".
Вместе с тем строгость законов, как обычно, компенсируется необязательностью их исполнения. К примеру, сотни небольших автосервисов избавляются от своих отходов, загрязненных горюче–смазочными материалами, самыми неэкологичными способами. Даже если они не сливают их в канализацию, то пользуются услугами сомнительных фирм–утилизаторов. "Их функции больше заключаются в очистке совести, чем в реальной очистке мусора", — горько шутят эксперты. Даже если клиенты получают справки об утилизации, на деле большая часть этих отходов отправляется на незаконные свалки в пригородных лесах.
По экспертным оценкам, если бы Смольный сумел наладить жесткую систему контроля за опасными отходами малого и среднего бизнеса, так, чтобы надо было либо платить, либо закрывать фирмы, можно было бы аккумулировать в специальном фонде сотни миллионов рублей. Их бы вполне хватило как минимум на текущее содержание полигона опасных отходов. Но чиновникам, похоже, проще ждать денег из федерального бюджета, чем налаживать подобную систему, которая, конечно, не добавит им популярности среди бизнесменов.
Мусорные деньги
После эмоционального выступления Николая Патрушева перспектива для Смольного получить деньги на окончательное решение вопроса с раздражающим полигоном стала реальнее. Речь может идти, говорят участники рынка обращения с отходами, о консервации объекта примерно за 35 млрд рублей. Освоить их могут, например, работающие на Крымском мосту компании Аркадия Ротенберга "Стройгазмонтаж" или "Мостотрест", предполагают в Санкт–Петербургской ассоциации рециклинга.
Также подобными компетенциями обладает ПАО "Русгидро", говорит источник "ДП" в Госдуме. "Они делали бетонный плавучий саркофаг высотой с многоэтажный дом для производства сжиженного природного газа, — рассказывает собеседник "ДП". — Врыть глубоко в землю стационарную бетонную конструкцию наподобие саркофага реактора на Чернобыльской АЭС — для "Русгидро" вряд ли проблема".
В контексте
Большая свалка неподалеку от крупного города легко может стать политическим вопросом для любого губернатора. Впрочем, как показывает практика, не смертельным. Это ведь легко сказать: нужно убрать свалки. Гораздо труднее придумать, куда тогда деть весь мусор
Экологические проблемы регионов в последнее время приобрели широкий медийный размах. То есть нельзя сказать, что раньше никто этого не замечал. Конечно, замечали и думали, что с этим делать, но как–то вяло. Мусоросжигающие заводы в Петербург, например, обещала привезти из Японии еще Валентина Матвиенко. Но не срослось. Автомобильные заводы вот построили, и даже сверх плана. А с мусорными как–то заглохла тема. Так и не пришли к нам обещанные корпорации "Марубени" и "Сумитомо". И "Мицубиси" тоже не пришла. И все остальные корпорации, холдинги и просто компании, сколько ни собирались, не пришли.
Говорят, дело в том, что мусорное дело — оно не только в России, но и во всем мире является источником каких–то таких невообразимых денег, что посторонним лучше всего туда просто никогда не соваться. Все равно ничего не выйдет. Как всегда в России, чтобы ситуацию заметили, понадобился президент. В послании Федеральному собранию в начале марта он заявил, что со свалками пора разобраться. «Нам нужно в первую очередь хотя бы убрать, рекультивировать свалки в черте городов», — акцентировал внимание Владимир Путин.
Тенденцию увидели в Подмосковье (логично — чем крупнее город, тем больше мусора), и регион охватили митинги против свалок. Актуальности добавило то, что через 3 недели в Волоколамске ядовитыми испарениями с полигона "Ядрово" массово отравились дети. Если бы не развернувшийся к тому моменту дискурс на самом высшем уровне, событие могло бы остаться локальным. А так губернатору Андрею Воробьеву пришлось пережить несколько крайне неприятных недель. Некоторые даже думали, что он не переизберется. Но обошлось.
Теперь взор главы Совета безопасности РФ Николая Патрушева обратился на полигон «Красный Бор». Власти региона, конечно, постоянно бодро рапортуют, что только им и заняты. С федерального уровня эта работа видится недостаточной. Депутаты из комиссии Госдумы по экологии, выезжавшие на проблемное экологическое место, признали, что на рекультивацию нужны деньги. Федеральные причем деньги, то есть по определению немаленькие. Вот если бы с этого начинать, то дело, может, и пошло бы побойчее. Жаль, никто пока не придумал, куда девать мусор.
“
В начале нулевых речь шла о создании на «Красном
Бору» завода, который должен был выпаривать жидкость
из отходов и складировать сухие остатки. Строители
освоили 1,5 млрд рублей на нулевом цикле, остов стоит
до сих пор. Идея завода была изначально бесполезная
— после очередных дождей намокшие отходы надо
было бы снова отпаривать, и так до бесконечности.
Жаль, что правильный шаг — создание вместо
ГУП, которое обязано зарабатывать, казенного учреждения,
которому позволены субсидии из бюджета, — был
сделан поздно. Теперь полигону нужен серьезный инвестор,
который действительно вложится в проект ликвидации.
Лучше, если это будет не местный, а крупный федеральный
игрок
Всеволод Хмыров
председатель совета директоров СРО "Санкт–Петербургская ассоциация рециклинга"
“
Скандинавы, получившие доступ к «Красному
Бору», используют собранную информацию против
нас. В дни ПМЭФ они стали рассказывать в СМИ, что русские
сидят на экологической бомбе и ничего не делают.
От финнов, насколько известно, поступало предложение
в течение 10 лет собирать токсичные вещества с «Красного
Бора» и везти на завод в Финляндию.
Надеемся, эта идея не будет одобрена. Слишком
много вопросов. Как везти ядовитые вещества через Неву?
Где завод будет хоронить отходы после переработки?
Пострадает ли от отходов то же Балтийское море, за которое
скандинавы так переживают? Что будем делать, если
финские бизнесмены в какой–то момент прекратят забирать
наши отходы?
Сергей Грибалев
руководитель независимой экологической лаборатории "Общественный контроль"
