Азиатский музей в Петербурге отметил 200–летие, к дате выпущен толстый том "Путеводителя по коллекциям". Вам в руки он попадет вряд ли — а жаль.
Сто с небольшим лет тому назад русский путешественник Козлов ехал через жуткие пустыни Центральной Азии и случайно наткнулся на целый засыпанный песком город. Пробы ради Козлов решил копнуть — и сразу обнаружил гробницу местной правительницы, внутри которой хранилась целая библиотека книг, написанных неведомым прежде тангутским письмом.
Или вот еще: как–то туземцы принесли русскому консулу в городе Кашгаре странную рукопись. Написана она была знаками, читать которые никто из местных не умел. Консул попытался выяснить, откуда она, посулил хороший бакшиш — и именно так оказалась открыта новая и ужасно таинственная цивилизация, о которой прежде ученым не было известно совсем ничего.
Ну и наконец: приблизительно в те же годы настоятель монастыря в Пещерах тысячи будд решил прибрать келью. Случайно стукнул шваброй в пол, штукатурка обвалилась — и оказалось, что за стенкой кельи замуровано крупнейшее в мире собрание священных писаний буддизма.
Вы спросите, к чему я это. Поинтересуетесь: какое такое отношение имеют все эти индиана-джонсовские истории к городу, в котором мы с вами живем. А я отвечу: самое прямое. Хранятся–то перечисленные находки именно в Петербурге — и тангутская библиотека Козлова, и рукописи из Пещеры тысячи будд. Причем чуть ли не в самом красивом месте Петербурга — в великокняжеском дворце, стоящем прямо на Дворцовой набережной. Там находится Институт восточных рукописей, он же — бывший Азиатский музей.
Когда–то здание, где квартирует институт, принадлежало дяде последнего русского императора. Внутри роскошь, лепнина и позолота. На дверях кабинетов странноватые таблички типа "Кабинет Лотосовой сутры". Всего в бывшем Азиатском музее хранится 115 тыс. древних манускриптов на полусотне живых и вымерших языков. Больше только в Британской библиотеке, а так вообще–то крупнейшая в мире коллекция. Тут есть самый первый в мире Коран (с брызгами крови праведного халифа Османа). Есть папирус с египетской Книгой мертвых. Есть еврейская рукопись с подробной инструкцией, как в случае крайней необходимости сделать обрезание себе самому. А из окон дворца видны замерзшая Нева и шпиль Петропавловской крепости.
Основан Азиатский музей был еще в 1818–м. Так что буквально на днях отметил двухсотлетний юбилей. К дате был выпущен толстый том — "Путеводитель по коллекциям". Тираж издания оставляет некоторые сомнения, что когда–нибудь эта книга попадет в руки, например, вам. А жаль. Чтение–то и правда захватывающее.
Лично мне "Путеводитель" подарила директор института Ирина Попова. Девять сотен страниц, материала хватит на несколько фильмов вроде "Кода Да Винчи". Век за веком Российская империя продвигалась все дальше на восток — и каждый шаг сопровождался привозом в столицу империи все новых манускриптов.
Когда–то царские генералы интриговали в Тибете против британских военных. И с тех пор в Азиатском музее хранится огромная библиотека тибетских рукописей. Было время — отряды казаков пытались основать русскую колонию аж в Эфиопии. Поэтому в библиотеке института имеется роскошное собрание эфиопских книг. А еще в "Путеводителе" перечислены книги на пальмовых листьях из личной библиотеки индийских султанов… И молитвенники, лично переписанные святыми сирийской церкви… И насквозь пробитые штыком сборники сутр из дворца китайских императоров…
В наши дни гуманитарные науки не сказать что очень уж популярны.
Исследования, которые выпускает та же Британская библиотека, порой попадают даже в списки бестселлеров. "Путеводителю по коллекциям Азиатского музея" эта судьба вряд ли светит. Скорее всего, издание разойдется по рукам среди тех, кто понимает толк в таких вот неспешных книжках.
Когда–то ведь именно так находили читателя тоже умные, тоже обстоятельные "Другой Петербург" К. Ротикова или "Исторические кладбища Санкт–Петербурга". Те немногие, для кого такие вот книжки до сих пор издаются, свой экземпляр уж точно получат.
Директор института Ирина Попова — ученый с мировым именем. В Китае ей даже присвоили титул профессора Янцзы — в смысле, такое же национальное достояние, как река Янцзы. По ее словам, несколько рукописей, написанных письмом, читать которое не умеет ни единый человек на планете, были найдены среди коллекций Института даже буквально в прошлом году. А я думал, что не ту (ой, не ту, черт возьми!) профессию выбрал себе в детстве. Нужно было идти в востоковеды — мог бы прославить свое имя головокружительным открытием.
Все то время, пока мы с профессором Поповой разговаривали, на столе передо мной лежал толстый том "Путеводителя". За окном великокняжеского дворца виднелись замерзшая Нева и шпиль Петропавловской крепости.
Илья Стогов, писатель
