Почему архитектура больше не чистое искусство, кого винить в градостроительных ошибках и куда уходят выпускники архитектурных вузов — обо всем этом и о жизни в целом "ДП" рассказал народный архитектор РФ Владимир Попов, который празднует в этом году свое 90–летие.
Архитектура сегодня — это искусство или бизнес?
— К сожалению, бизнес. Говорю "к сожалению", потому что мне довелось работать в те времена, когда архитектура была настоящим искусством и с теми мастерами, которые составляют золотой фонд нашей архитектуры. Сейчас, как и любой другой человек, архитектор старается зарабатывать деньги. И этому стремлению подчинено все остальное, в том числе и искусство, и талант. Есть исключения — те, кому удается совмещать одно и другое.
Когда я начинал архитектурную практику, были совсем иные устои. Представить было невозможно, чтобы все условия архитектору диктовал застройщик. Заказчиком было государство, главенствовали четко определенные правила. В послевоенное время, о котором многие из нас знают только понаслышке, архитектура в нашей стране являлась очень престижной и поощряемой государством профессией.
Ситуация резко изменилась с выходом в 1955 году совместного постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР "О преодолении излишеств в архитектуре и строительстве". В основе своей оно было прогрессивным, но то, как оно понималось и проводилось, было резко отрицательным. Дело не только в том, что были отняты сталинские премии, ранее присужденные за крупные и действительно выдающиеся произведения, снесены колонны с уже построенных сооружений и положены на полку многие достойные проекты. Страшнее то, что ценности, которыми архитекторы по праву гордились, были ошельмованы и оплеваны, а архитектор из творца в один момент превратился в чертежника. Последствия были катастрофические: ликвидирована Академия архитектуры, и сама архитектура перешла в роль подчиненного строительству. Главным управляющим органом стал Главстрой в масштабах Советского Союза и строительные организации на местах. В бытность в ГлавАПУ я на своей шкуре испытал жуткий гнет Главленинградстроя.
Главное архитектурно–планировочное управление было в подчинении Главленинградстроя?
— Нет, ГлавАПУ исполкома Ленгорсовета было самостоятельной структурной единицей, и вполне уважаемой властями. Достаточно сказать, что самый главный человек в Ленинграде и области в то время Григорий Васильевич Романов ни разу не был в Главленинградстрое, а в ГлавАПУ заслушивал доклады, привозил бюро обкома КПСС.
Государство тогда установило правило: проектная документация на предстоящий год должна быть закончена и утверждена к 1 сентября года предшествующего. С тем, чтобы у строителей был люфт — подготовиться по финансам, материалам, механизмам. Стройка должна была начинаться в полном соответствии с плановыми принципами 1 января. Но строители были кровно не заинтересованы в том, чтобы документация у них появилась вовремя. У них были свои сложности, которые неизбежно возникали из–за непомерных, невыполнимых планов. Партия никого не щадила и задавала то "пятилетку в 4 года", то еще какую глупость…
Иногда помогали приятельские отношения. Например, по моему проекту строились два дома–трилистника на Гражданском проспекте. По проекту дома венчали барабаны–"короны". Функции они не имели, но силуэт получался оригинальный. Только благодаря дружеским отношениям с Иваном Алексеевичем Терещенко, который был одним из руководителей главка, эти завершения появились. Хотя строители чертыхались — зачем, мол, это нужно. Позже повторение этих трилистников по нескольким другим адресам было уже без "корон".
Можно ли сравнивать начальника Главного архитектурно–планировочного управления Ленинграда и главного архитектора Петербурга по функциям и значению в жизни города?
— У начальника ГлавАПУ было неизмеримо больше, чем у председателя КГА сегодня, полномочий, обязанностей и ответственности. Все организации, входящие в систему проектирования региона, были подчинены ему. И не только проектные и изыскательские учреждения. В экспертном управлении ГлавАПУ проходили экспертизу проекты всего города независимо от ведомственной принадлежности. Прием в эксплуатацию построенных сооружений тоже осуществлял ГлавАПУ. В его системе была Инспекция по охране памятников (ныне КГИОП). Районные управления застройки тоже были в подчинении у главка. Тогда районные архитекторы были специалисты с именами. А сегодня в этой системе в почете юрист, а не архитектор. Да и обязанности у них совсем другие.
Архитектор зависит от власти?
— Конечно. Всегда зависел. Даже в эпоху Возрождения. Мог Микеланджело поспорить с Папой. Но это только Микеланджело… И то по шапке получил.
Во времена блистательного имперского Петербурга главными заказчиками вошедших в мировую историю сооружений были государи. А они были неплохого воспитания. В наше время многие топ–архитекторы стараются не иметь дела с заказчиком в лице государства — иногда выходит себе дороже. С частным заказчиком легче договариваться.
Есть, конечно, исключения, но в большинстве своем мастера семь раз отмерят, особенно когда имеют дело с администрацией Петербурга. Спрашиваю коллег, почему — отвечают: "Выжимают сверх нормы. Платят нерегулярно. Конфликты неизбежны"…
Как например, в случае с "Метростроем". Да и история с новым стадионом многих научила быть осторожными.
Какова сегодня в общей смете возведения сооружений архитектурная составляющая?
— Сейчас архитектору на серьезных объектах платят больше, чем в прежние времена.
В советское время были строгие расценки, от которых никто не имел права отходить. Сегодня все диктует рынок. При этом уровень оплаты работы проектировщика зависит от квалификации архитектора. Пул маститых архитекторов держит планку расценок достаточно высоко. Правда, на рядовых распространена практика демпинга, особенно среди молодых людей. Чем меньше квалификация и тусклее имидж, тем дешевле услуги.
Как появляются градостроительные ошибки? Раньше невозможно было даже представить себе то, что сегодня бросается в глаза в нашем городе.
— Это следствие приватизации. Появлялись они там, где присутствовали большие деньги, серьезный интерес, а то и бандитский нажим…
Но нельзя обойти и "роль личности в истории". Пусть на меня обижается Олег Андреевич Харченко, но на его совести есть постройки, возникшие в силу уровня его профессионализма. На мой взгляд, талантливый, художественный человек очень быстро стал начальником, а вот профессионального образования и профессионального опыта ему не хватило, чтобы справиться с бременем ответственности. И градостроительные ошибки произошли из–за того, что он считал — это хорошо.
В советское время таких ошибок не было. Потому что мы были под защитой закона и государства. А об "откате" было страшно даже подумать.
Если есть ошибки, значит, должна быть и "работа над ошибками", и наказание за содеянное.
— Вы прекрасно знаете, что ни за одну такую ошибку никто не ответил. А вот в советское время прецеденты были. За ансамблем Финляндского вокзала, который разрабатывал Николай Варфоломеевич Баранов со товарищи, возводилась клиника Военно–медицинской академии. Когда на фоне вокзала возникла прямоугольная громада госпиталя, возмущенный Баранов потребовал его сноса. Всемогущий министр обороны СССР Устинов был куда сильнее Баранова, и здание выстояло. Но главный архитектор потребовал наказать виновного, и после заседания Ленгорисполкома был снят с должности Анатолий Васильевич Шприц, который был руководителем мастерской, проектировавшей это здание.
Была еще одна история без административно–дисциплинарных выводов, но с последствиями организационного характера, которые действуют с небольшими техническими изменениями по сей день. Когда к 50–летию советской власти рядом с Троицким собором появилась гостиница "Советская", люди увидели безнадежно испорченный прежде открыточный вид створа Фонтанки со светлым куполом собора, над которым навис мрачный тупой прямоугольник новодела. Валентин Александрович Каменский, который в то время был начальником ГлавАПУ Ленинграда, буквально ужаснулся содеянному. Чтобы не повторялось подобное впредь, Каменский распорядился разработать систему определения на генеральном плане города мест возможного восприятия, целью которой было исследование каждого высокого объекта, который предстояло возвести. Первая мастерская "Ленпроекта" разработала такой порядок. Это сейчас нет проблем с 3D–моделированием, а в 1967 году все делалось вручную. На плане города делались графики, откуда может быть виден объект. При отводе участка и выдаче архитектурно–планировочного задания обязательной стала проверка — откуда он будет виден и не нанесет ли это ущерб силуэту города.
Как тут не задать вопрос про башню?
— Сейчас, когда ее построили, видно, что это такое. Это даже на дом не похоже. Торчит что–то непонятное, к тому же еще и визуально кривое.
Когда возникла "проблема башни", Союз архитекторов Петербурга написал открытое письмо губернатору города В. И. Матвиенко, в котором высказал свою позицию по поводу недопустимости проекта с такими параметрами на Охтинском мысу. Я его подписал, как президент Союза архитекторов города. С этого, собственно, и началась история переноса башни в Лахту. Валентина Ивановна тогда на меня и на Харченко обиделась. Она ведь просила нас поддержать этот проект. Я ответил, что не могу этого сделать при всем уважении к ней. И добавил, что уповаю на то, что Господь избавит и нас всех, и ее от этой напасти… И избавил.
Были ведь в вашей практике как президента Союза архитекторов Петербурга и другие контакты с властью. Чем они запомнились?
— Было дело, когда Союз архитекторов России просили вступить в Народный фронт. Тогда пленум Союза архитекторов принял решение не делать этого, и тогдашний его президент Андрей Боков опубликовал обращение, объясняющее позицию творческого союза. И Боков, и руководители региональных союзов, собравшиеся на пленум, прекрасно понимали, что этот шаг может быть воспринят негативно. С тех пор прошло много лет, но до сих пор у первых лиц государства не возникало потребности поговорить об архитектуре и градостроительстве на высоком уровне.
Был разработан проект закона по творческим союзам. Определены статус, положение, полномочия, задачи. Готовили вместе комитетом по культуре Государственной думы. Прошел два чтения Думой, но Ельцин его подписать не успел. При Путине возобновили работу, документ снова прошел думские чтения. Согласительная комиссия работала. Администрация президента не почтила вниманием заседания согласительной комиссии. Похожая история с вариациями и с законом об архитектуре… Явное охлаждение в отношениях с властью ощущается и по сей день.
В последние годы у абсолютного большинства архитекторов явно стало меньше работы. При этом только в Петербурге ежегодно выпускаются более 400 бакалавров и магистров по направлению "архитектура". Нужны ли рынку новые кадры в таком количестве?
— В советские времена говорили о том, что в стране мало архитекторов. Приводили в пример европейские страны, ту же Финляндию, где архитекторов на душу населения было на порядок больше.
Я больше не практикую. Последняя моя большая работа — это Арка Победы в Красном Селе. Сосредоточился на преподавательской деятельности в Академии художеств.
В моей мастерской преподают практикующие зодчие Явейн, Земцов, Столярчук, Падалко… Я знаю от них, что происходит сегодня в архитектурных бюро Петербурга. Среди молодых в их мастерских работают в основном выпускники академии. Многие молодые архитекторы выбрали самостоятельный бизнес в профессии, кто–то занимается интерьерами, кто–то пошел в чиновники… Безработных среди наших выпускников я не встречал.
Персона
— Владимир Васильевич Попов родился 24 декабря 1928 года в Ленинграде. Окончил Ленинградский инженерно–строительный институт в 1951 году. Его дипломный проект — ансамбль площади на Средней Рогатке (площадь Победы). Работал в «Ленпроекте» («Ленниипроект») и Главном архитектурно–планировочном управлении Ленинграда (ГлавАПУ). В 1968 году назначен на должность заместителя главного архитектора города.
— По его проектам возведены Ленинградский пассажирский речной вокзал, ЖК на 10 тыс. жителей в Шувалово–Озерках, здания института «Ленгидропроект» и НИИ Телефонной связи, станция метро «Обухово», музыкальная школа имени Е.А. Мравинского.
— Академик Российской академии архитектуры и строительных наук, Российской академии художеств, Международной академии архитектуры в Москве. Профессор, заведующий кафедрой Санкт–Петербургского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина.
