Когда вспоминают золотой период роста нулевых, любят ссылаться на что угодно, а особенно — на цены на нефть, но почти никто не вспоминает о трудовых ресурсах. Начиная с 2000 года число занятых в российской экономике росло на 1% в год. По данным Росстата, в 2006 году число россиян трудоспособного возраста было максимальным — 90,2 млн человек. Однако дальше людей стало меньше — по объективным причинам, имя которым старость и смерть. И в 2019 году потенциальных работников оказалось уже 81,4 млн — почти минус 10%. Учебник экономической теории подскажет, что при таком сокращении трудового ресурса либо должны были вырасти доходы трудящихся, либо должен был сократиться объем экономики. Но в действительности произошло и то и другое. Экономика по итогу не то чтобы сократилась, но и не выросла. А покупательная способность доходов, немного попрыгав, тоже вернулась в середину нулевых. В 2006 году российское домохозяйство тратило на питание чуть более 30% доходов, такую же долю оно тратит и сейчас.
"Лига стариков"
Зато выросло число пенсионеров, их сегодня почти 38 млн, каждый четвертый. По международным критериям население страны считается старым, если доля людей в возрасте 65+ превышает 7%. Российская "лига стариков" составляет 15% населения. При этом, как сообщил на днях глава ПФР, по итогам прошлого года из–за пенсионной реформы не вышли на пенсию 355 тысяч россиян. За год начальству удалось уменьшить число новых пенсионеров на 30%. В 2020 году выход на пенсию "отложится" у 445 тысяч человек.
И если плюсы для бюджета кажутся очевидными, то с плюсами для экономики все выглядит не так однозначно. Из–за роста конкуренции на рынке труда реальные зарплаты расти не будут, а выигрыш для бюджета в данном случае означает проигрыш для потребительского рынка. Меньше расходов людей, меньше выручка бизнеса и меньше сумма, которая может быть направлена на те же зарплаты.
В любом случае работников станет меньше. Как рассчитали эксперты НИУ ВШЭ в исследовании "Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения" (2017), если в период до 2015 года прирост рабочей силы приходился на категорию 26–35 лет, то в следующие 15 лет количество работников моложе 35 лет будет сокращаться. Зато будет больше тружеников от 40 до 50 — тех, кого так не любят рекрутеры. Тех же, кому за 50, кадровики и хедхантеры в большинстве своем не видят в упор. Конечно, они клянутся, что "ценят возрастных специалистов", но деньги не обманешь — в России зависимость зарплаты от возраста выражена значительно сильнее, чем в других странах. С годами снижение трудового дохода россиян достигает 22%, говорит исследование НИУ ВШЭ "Эйджизм на российском рынке труда", в то время как аналогичное "возрастное снижение" для американцев не превышает 2,5%. И если в Западной Европе пик заработков приходится на возраст 44–59 лет, то в России на максимальную зарплату граждане могут рассчитывать в возрасте 25–44 лет. Дальше будет хуже.
Кто меня научит?
Как именно будет выглядеть это "хуже"? Самое очевидное — людям придется работать больше за меньшую зарплату, что уже и происходит. Но и работодателям будет ли счастье? Если Россия действительно планирует совершать рывки, на счету должен быть каждый опытный специалист, независимо от возраста, а предпенсионерам следовало бы выделять дополнительные деньги на дополнительное образование. Впрочем, их выделяют — по 5 млрд в год. В 20 раз меньше, чем предполагается выплачивать в рамках повышения размера материнского капитала.
Ставка на увеличение числа работников вместо увеличения производительности — нормальный признак простой экономики. Простая не значит плохая. Это экономика, производящая товары, создание которых не требует большого объема специальных знаний. А значит, не требует работников, обладающих этими знаниями. И не видит необходимости за знания платить.
Минтруд РФ с этим тоже согласен — самыми востребованными профессиями в России в 2019 году он назвал продавца–кассира и повара. С продавцом все понятно, но и под поваром, я подозреваю, имеется в виду не обладатель мишленовских звезд. А вот третья по востребованности специальность — это педагог профобразования. Тот, кто будет учить поваров, водителей, официантов и горничных — из "Топ–20" профессий по версии Минтруда. Инженеров, архитекторов, конструкторов, хирургов в этом списке нет. Есть программисты — на 15–м месте, между монтером и слесарем.
Есть зависимость
Разумеется, высокопроизводительные повара и горничные очень нужны экономике. Только отрасли, в которых они работают, сами по себе не бывают локомотивами роста. Как объяснял экономист Иван Любимов, успех бизнеса ресторанов и отелей является производной от роста других секторов экономики — чем больше доходов у инженеров и врачей, тем больше будут зарабатывать повара и горничные. Не наоборот.
Ну и черт с ними, со специалистами, скажет наниматель. Слесари никуда не денутся. Не скажите. Уже в этом году даже Германия с ее зарегулированным рынком труда планирует допустить на него всех, имеющих признанное в ФРГ свидетельство о профквалификации. Правда, придется освоить немецкий, но уровень такого освоения зависит от характеристики рабочего места. Это значит, что российский профессионал (тот же монтер или слесарь) в ближайшие годы сможет выбирать между работой в России и в Евросоюзе… И что он выберет — покажет статистика экономического роста.
А сколько вы готовы платить за знания сотрудникам? В возрасте или без? Только не говорите, что тридцатка — нормальная зарплата.
Кстати
Время мощных стариков
— Свой взгляд на мировую демографию представили на только что прошедшем Всемирном экономическом форуме в Давосе экономисты швейцарского финансового конгломерата Credit Suisse. Они сравнили ситуацию середины XX века с нынешней: если в 1950 году люди старше 65 лет составляли 7,7% населения планеты, то к 2019 году их стало уже 19%. А к 2050–му доля 65–летних и старше вырастет до 27%. Доклад содержит радикальный прогноз о нашей стране: к 2060 году пенсионерами будут 47% россиян.
— С 1950 по 2019 год средняя продолжительность жизни в мире увеличилась с 47 до 72 лет, а к 2050–му должна достигнуть 77. Параллельно растет разрыв между биологическим и психологическим возрастом. В Suisse Credit считают, что современный 65–летний житель Швейцарии чувствует себя как 51–летний в 1950 году. Так что люди значительно дольше могут оставаться занятыми в экономике. Выводы авторов доклада таковы: именно повышение пенсионного возраста швейцарцы называют основным фактором экономической устойчивости в будущем. Правда, помимо этого они отмечают необходимость поощрения граждан к самостоятельному накоплению на пенсию. Для этого, понятно, нужно, чтобы было что откладывать.
“
Для роста производительности труда предпосылок сейчас нет — экономика в целом близка к границе производственных возможностей при заданных структурных рамках. Вот и получается, что безработица не слишком сокращается и доходы стоят на месте, а резкого сокращения выпуска мы не видим, как, впрочем, и роста производительности труда. Российское трудовое законодательство делает все, чтобы работодатели боялись не только людей на пороге пенсионного возраста, но и приближающихся к нему. Кары за увольнение людей в предпенсионном возрасте не будут способствовать защите их интересов. Что могло бы помочь — так это позитивные стимулы держать их на работе. Например, более низкие взносы на ФОТ по таким сотрудникам. Это было бы вполне компенсировано уплатой НДФЛ и взносом в потребительскую активность. Привычка защищать интересы одних людей, запрещая что–то другим, нашу власть регулярно подводит. У нас нет понятной стратегии в связи со старением населения. Попытки "разогнать" рождаемость не принесут быстрого эффекта. Вместе с тем продолжительность жизни растет, и нужно поддерживать растущую армию пенсионеров. Однако у нас нет никаких систематических исследований (и, насколько мне известно, даже планов таких исследований) по поводу того, в каком состоянии физического и ментального здоровья наши люди подходят к пенсии. Если мы поймем, на что наши без пяти минут пенсионеры способны, сможем подумать и о программах занятости для них с учетом их возможностей.
Юлия Вымятнина
декан факультета экономики Европейского университета в Петербурге
“
С кадрами, конечно, сейчас стало гораздо хуже, чем было. Подобрать специалистов намного сложнее, особенно на ключевые вакансии. К счастью, мы редко меняем топ–менеджеров, но места для врачей у нас появляются постоянно. И далеко не всегда их удается быстро заполнить. Очевидно, что это напрямую связано как с ростом конкуренции, так и с демографическими проблемами, которые тянутся с 1990–х годов. Те, кто родился тогда, сейчас являются самой трудоспособной частью населения. Но их просто не хватает. Последние несколько лет заметно, что людей в возрасте старше 40–50 лет на вакансии откликается гораздо больше, чем раньше. Но я не могу сказать, что это для меня, как для работодателя, проблема. Я обращаю внимание прежде всего на уровень образования и мозги, а не на возраст. Что касается зарплат, то продать себя подороже чаще пытаются как раз молодые. Но если я сомневаюсь в соискателе, то всегда навожу справки у его бывших работодателей. И нередко оказывается, что уровень запросов не соответствует тому, какие отзывы даются. Впрочем, год от года требования к зарплатам растут и в среднем по рынку. Так что фонд оплаты труда мы так или иначе увеличиваем. И, конечно, это напрямую влияет на рентабельность предприятия. Но все же платить хорошему сотруднику большую зарплату не жалко. Лучше нанять одного хорошего профессионала и платить ему столько же, сколько двум плохим. От этого же напрямую зависит качество услуг клиники. А значит, и отношение клиентов.
Нина Ботерашвили
президент медицинского холдинга "Медика"
Дмитрий Прокофьев, экономист
