Эволюция мысли. "Случайность" Андрея Слепухина для театра post

Показы новейшего опуса театра post в петербургской галерее Anna Nova совпали с замечательной новостью: его основатель Дмитрий Волкострелов стал худруком Московского государственного центра им. Мейерхольда. Случайная аберрация жизни и судьбы независимого режиссера? Полезная мутация в российской театральной эволюции? Сколько бы ни задаваться этими околонаучными вопросами на волне спектакля "Случайность", за жизнь и судьбу самого театра post — принципиально неподвластного госструктурам и внешнему контролю — волноваться, кажется, не следует. Он в хороших руках.

Андрей Слепухин, артист петербургского ТЮЗа и увлеченный участник post–постановок, выпустил "Случайность" как режиссер под очевидным и нескрываемым кураторством Дмитрия Волкострелова. Сначала читал знаменитый научпоп Александра Маркова о теории эволюции на волкостреловской сайнс–арт–лаборатории "Аннигиляция" в Казани. Потом творчески подружился с художником–дизайнером Екатериной Августеняк, начавшей писать пьесы под влиянием театра post и выступать в читках, руководимых Волкостреловым. Их совместный поток сознания не выходит из post–берегов. Это очередная интеллектуальная игра с четкими правилами, условным соучастием зрителя и вдохновляюще недостижимой целью — поискать за пределами слов ответ на вопрос "о жизни, вселенной и вообще" (цитируя "Автостопом по Галактике"; ответ, как мы знаем, есть — 42). Обертона, впрочем, новые: на редкость трогательная и человечная получилась вещь.

Премьера "Случайности" прошла осенью в Мультимедийном центре Русского музея и казалась единичным сбоем системы: в музее как–то не задалось. Межвыставочная пустота и белизна галереи Anna Nova стала для спектакля отличным антуражем и — будем надеяться — постоянным местом действия. Два пространства без окон без дверей для двух артистов (Алены Старостиной и Ивана Николаева) разделены лестницей — чем не ступени эволюции человека? Даже соответствующие научные определения на них наклеены. Только ведет эта лестница к неожиданным результатам.

Не станем описывать правила этой игры в точности. Поделимся подозрениями. Есть ощущение, что элемент случайности (какой символ выпадет зрителю, в какой сегмент экрана ткнет он компьютерной мышкой, какое слово послужит спусковым крючком очередного монолога?) не вполне руководит рассуждениями автора(ов), которые невидимая Алена Старостина зачитывает с фирменной нейтральностью, запинаясь, сама себя останавливая, перебивая, ошибаясь в выражениях, подбираемых с явственным трудом. Мы слышим самодеятельные соображения о сходстве кода ДНК и художественного текста, эволюции видов и эволюции человеческой культуры, пересыпанные "всякими РНК, кварками и этими, бозонами Хиггса". Очень узнаваемый перевод научных истин на язык личного опыта: ну кто не размышлял на досуге об увлекательных непознанных материях вроде черных дыр, поведения квантов и странностей генных мутаций, одушевляя их, как мы очеловечиваем собак? Мастерски "запротоколированный" драматургом поток мысли движется извилисто, но направленно: от более–менее ясных построений во мглу неуверенности, недомолвок, немощи нетренированной мысли, слабости. Ошибок.

Об ошибках эволюции ведет речь и Иван Николаев. О том, что все случайные мутации — и полезные, и бесполезные — равно записываются в ДНК. Что заранее (за сотни тысяч лет до видимого результата) не узнаешь, ценный ли белок встроился в последовательность "букв" или никчемный? Классный ты текст написал или так себе? Правильно ли ты поступил или свалял дурака? Перед лицом эволюции — или всей человеческой культуры, сколько ее ни на есть — мы все более–менее равны, шедевры и графомания, "хорошие" и "плохие" — все записаны в книге жизни, не вырубишь топором. И стоит ли на этом фоне пытаться исправлять ошибки своих родных, близких, далеких и чужих? Длинный путь приводит к немудрящей, но небесполезной морали. Практично, как сама эволюция.