Конфликт вокруг "Митьки–арт–центра" на улице Марата завершился благополучно: помещение осталось в пользовании на безвозмездной основе. Об этом официально объявили на неделе в городском комитете имущественных отношений. "ДП" поговорил с предводителем митьков Дмитрием Шагиным о том, кому понадобилось выселять художников в тельняшках с обжитого места, как обстоят дела со съемками продолжения фильма "Место встречи изменить нельзя" и нужно ли неформалам дружить с политиками.
Вы рассчитывали на то, что все так хорошо закончится с помещением? Или для вас это неожиданность?
— Когда нам в сентябре выдали уведомление о выселении, я был внутренне готов к тому, что придется съезжать. Стал собираться, вместе с друзьями паковать картины. Было полное впечатление, что не хотят нас тут больше видеть. Ну и ладно. КИО ведь не мог перезаключить договор на помещение в течение многих лет. Наши юристы постоянно возили туда документы, но все тянулось очень долго. Причем я до сих пор не понимаю, из–за чего этот договор расторгли. Сейчас все пишут, что мы поменяли юридическое название. Но мы ничего не меняли. Нас просто взяли и вычеркнули из реестра! И потом пришлось все заново оформлять. Это вообще была какая–то фантастика (согласно базе "СПАРК–Интерфакс" НП "Творческое объединение "Митьки" было исключено из ЕГРЮЛ 27 сентября 2013 года по решению регистрирующего органа как недействующее, а 24 июня 2015 года в реестре появилась ассоциация "Творческое объединение "Митьки". — Ред.). Как они могли взять и просто так ликвидировать нашу организацию? Должны же как–то об этом были уведомить. Мы свою деятельность ни на минуту не прекращали. Так что явно какие–то козни были. Но кто это так нам вредил — не знаю. Возможно, кому–то глянулось помещение.
А кто помог в итоге?
— Да понятия не имею. Я никуда не обращался. Вдруг каким–то странным образом решили нас оставить. Пришла бумага — распоряжение, что будет заключен договор. А до этого, еще в сентябре, отменили постановление о выселении.
В этом году ведь исполняется 35 лет с первой квартирной выставки митьков. У вас нет впечатления, что за это время про вас в Петербурге слегка подзабыли?
— Нет, совсем нет. На "Ночь музеев" к нам каждый год где–то по 500 человек собирается минимум. Сейчас у нас идет выставка на Марата, посвященная той, квартирной. А 22 февраля открывается большая выставка в ДК им. Крупской, где можно разместить большие картины. Кроме того, у нас же не только выставки, у нас вообще много чего происходит. Выставки, концерты, кино вот сняли.
Но сами–то митьки за эти 35 лет сильно изменились?
— С одной стороны, совсем не изменились. С другой — раньше мы в котельных работали. А сейчас как–то в котельных никто не работает. Но и не разбогател никто при этом. Что для художника, наверное, хорошо. Богатство — оно как–то развращает. И творческий поиск останавливается.
То есть все–таки художник должен быть голодным?
— Да не должен, но так получается! Если ты все делаешь честно и действительно несешь людям радость, то люди тебя за это любят. Другое дело, что картин при этом не покупают. Ну и ничего.
Вы упомянули кино. Оно уже полностью готово?
— Да, это уже готовый, смонтированный фильм. На съемки мы собирали деньги краудфандингом, а на постпродакшн просили миллион рублей у комитета по культуре. Но нам этих денег не дали, и это был, конечно, удар под дых. Пришлось доделывать на общественных началах. Но все равно фильм выйдет. А вторая часть — "Митьки спасают экологию Финляндии" — уже вышла. Вчера, 13 февраля, состоялась премьера на фестивале KinoLokakuu–2020. Так получилось, что вторая часть вышла прежде первой, а медлительные финны оказались быстрее.
Вы же говорили, что снимаете продолжение фильма "Место встречи изменить нельзя", в котором Левченко, которого застрелил Жеглов, остается жив. При чем тут Финляндия?!
— Левченко живой, конечно. Но его история осталась за кадром. У нас два главных героя, два дворника — дядя Митяй и дядя Миняй. В первом фильме они помогают Шарапову поймать банду "Черная кошка" в Ленинграде. Она исторически действительно после уничтожения в Москве перебралась в Ленинград. Потом, во втором фильме, они Финляндию спасают. Сейчас начали третью серию снимать. Раскрывать, о чем там, пока не стану. Обещаю, будет интересно! Надо премьеру делать! Но как — непонятно. Денег нет. Вот, может, среди ваших читателей спонсоры найдутся. Одним словом, работы–то у нас много. И планов много. Если бы еще и не мешали, то вообще было бы здорово.
Ну это же вечная мечта любого художника. При этом с властями у вас отношения вроде бы были хорошие. Валентина Матвиенко, помнится, к вам в гости ходила, тельняшку носила. Не было у вас тогда ощущения, что вас пытаются приручить?
— Нет, мне кажется, что не в "приручить" было дело. А в том, что Валентина Ивановна просто полюбила митьков. Думаю, вполне искренне. И, когда пытались закрыть "Дом надежды на Горе" (реабилитационный центр для алкоголиков. — Ред.), одним из основателей которого я являюсь, она тоже включилась, защитила. Да я по большому счету не встречал людей, которые не любят митьков. Хотя вот из помещения же кто–то пытался выжить.
Вы неоднократно высказывались в защиту исторической застройки Петербурга. А про историю со сносом СКК что думаете?
— Я давно живу в этом городе. И, конечно, он мне дорог. Но на моих глазах все постсоветское время его потихоньку уничтожают. Сносят здания, строят на их месте новодел. В лучшем случае фасадик сделают "а–ля старина". Мне странно, когда по берегам Невы растут какие–то огромные грибы из стекла и бетона. Я считаю, что трогать в центре вообще ничего нельзя. И по возможности нужно восстанавливать то, что было разрушено. Ну в блокаду город устоял! А потом столько замечательных зданий уничтожили. Посмотрите на Петроградскую сторону — сплошные вставные зубы какие–то бетонные. И на Невском то же самое. Надо все оставлять. И СКК, и вообще все. Не трогать ничего.
Даже хрущевки с "кораблями"?
— Нет, я, конечно, в основном про центр Петербурга, Петроградскую, Васильевский. Надо к этому бережнее относиться. Мне так нравился старый стадион Кирова. Тоже ведь был памятник эпохи. А его уничтожили. Есть же куда расширять город. Развивайте спальные районы, новостройки. Они откровенно страшноватые. Можно же их улучшать. Почему вместо этого надо "улучшать" старину и красоту? "Газпром" вот свою башню в итоге построил в Лахте — и хорошо, и стройте там дальше. Москву уже всю расфигачили. Ну понятно: столица и все такое. А с Петербургом все–таки не надо так поступать.
Я всегда поражаюсь, когда вижу, как в Эстонии в каком–нибудь маленьком городке каждая ставенка, каждая деревянная дверка сохранены с великой любовью. А у нас фигачат все поверх — вставляют какие–то железные двери, пластмассовые окна…
Митьки, получается, за европейский подход? Интересное противоречие.
— Я считаю, что любить свой город — это не противоречие.
