Что может сделать Смольный, чтобы в городе ничего не разрушали без его воли.
Скандальный снос исторического дворового флигеля на Воронежской ул., 45, произошедший в конце декабря, ставит вопрос, может ли Смольный (при условии, что он этого хочет) воспрепятствовать такому демонтажу. Который не даёт ему ничего, кроме имиджевых потерь.
Юридически согласование на снос требуется, если он осуществляется в рамках нового строительства. В остальных случаях девелопер обязан только согласовать технические вопросы, а также уведомить о готовящемся демонтаже районную администрацию. Либо инсценировать непроизвольное обрушение, в чём, в частности, подозревают застройщика ООО "Клинский, 25" на Клинском, 25, лит. Д. В результате в ряде случаев сносы происходят, по крайней мере на словах, к неудовольствию Смольного (самый яркий пример — дом Рогова на Загородном пр.).
Бывший доходный дом на Воронежской ул. был разобран на основании аварийности (как обычно и происходит с историческими зданиями в охранных зонах Петербурга, поскольку в иных случаях снос их запрещён по закону № 820–7 "О границах объединённых зон охраны…"). При этом КГИОП не стал требовать воссоздания облика постройки, поскольку она, по его мнению, не формирует уличный фронт, что является необходимым условием для таких требований. По этой же причине проект не проходил так называемую сносную комиссию при КГИОП, на которую обычно выносятся планы по демонтажу лицевых зданий. Градозащитники (Мария Гусарова, Анна Капитонова и Александр Кононов) судились с комитетом, требуя отменить его заключение (флигель отделён от дороги только газоном, что соответствует пониманию уличного фронта по закону №820–7), однако в начале декабря проиграли дело. Активисты, впрочем, утверждали, что на момент сноса предпринятые ранее судом обеспечительные меры ещё действовали. Но прямого запрета на снос там не было.
Земля спасёт
Координатор "Живого города" Дмитрий Литвинов в комментарии "ДП" обратил внимание, что проект на Воронежской — давний (ему больше 10 лет), подступались к нему ещё при Валентине Матвиенко.
Новое строительство, предполагающее снос, экономически целесообразно там потому, что в ведении инвестора — большой участок, лишь малую часть которого занимает отданное под слом историческое здание. Если бы его расселяли и передавали инвестору сейчас, участок, скорее всего, сформировали бы по обрезу фундамента. Тогда вполне вероятно, что здание сохранили бы, поскольку ничего другого на его месте всё равно не поставить.
В наши дни Смольный часто выставляет на торги именно маленькие участки, в основном с небольшой прилегающей территорией. А если речь о дворовом флигеле, то и вовсе по обрезу фундамента. Это менее выгодно для города финансово, зато позволяет ограничить площадь застройки, добавил Литвинов.
Особенно подобный подход эффективен, когда действует требование воссоздания внешнего облика. Зачем что–то рушить, когда всё равно придётся восстанавливать как было, а ничего нового рядом не построишь? Получается, что для собственника дешевле провести капитальный ремонт с перепланировкой. Исключения редки. Например, флигель на Большой Разночинной ул., 6, от которого после сильного пожара остались только стены, был снесён, а затем отстроен заново примерно в том же виде.
С местом для сквера
По крайней мере со времён Георгия Полтавченко в городе экспериментируют с таким экзотическим инструментом воздействия на девелоперов, как признание настоящих и будущих стройплощадок зелёными зонами. Но для этого нет законодательных инструментов, сказал "ДП" руководитель экспертной группы комиссии по горхозу ЗакСа Александр Карпов.
Так, напомним, на одном из заседаний правительства Полтавченко поручил проработать вопрос с созданием общественного пространства или сквера на участке с колбасным заводом "Самсон" на Лиговском пр., 271, который был подготовлен к торгам. "У вас там что, мало бизнес–центров в этом районе? Я думаю, они там у вас друг на друге сидят!" — возмущался градоначальник. В итоге землю застроили, но при этом нельзя сказать, что поручение губернатора саботировали: ведь возвели не бизнес–центр, а жильё, и в проекте — на будущее — предусмотрели место для сквера.
На Левашовском пр., 24, градоначальник пытался остановить уже действующий проект на арендованной у города земле — на основании истечения отведённого инвестору срока — и тоже разбить сквер. Но коммерсантам удалось отбиться в суде, и в итоге в этой лакуне построили–таки одноэтажный торгово–офисный центр, украшенный пилястрами. Злые языки предполагали, что это временный объект, который нужен был для оформления земли в собственность.
Глубокий смысл
Не устояли и попытки создания нескольких скверов на землях застройщиков на Петроградской стороне, предпринятые Законодательным собранием. "Не надо отдавать на изнасилование Петроградскую сторону! Надо немедленно остановить всё строительство", — призывал по поводу современной застройки района спикер ЗакСа Вячеслав Макаров.
В частности, резонанс получила история с участком на углу Кронверкской и Сытнинской ул., где на основании аварийности под застройку были снесены дореволюционные здания. Парламентарии включили его в перечень зелёных зон и отдали в генплане под рекреацию, однако суды отклонили и первое (поскольку скверы не могут находиться на частных землях), и второе (поскольку установление зоны Р должно быть чем–то обосновано). Правда, реализовать проект инвестору так и не удалось, а впоследствии он столкнулся с банкротством. Что может свидетельствовать: определённый смысл в затягивании строек путём признания их зелёными зонами есть. Там, как говорится, либо шах, либо ишак.
