Столько новостей из Германии для тех, кто уверен, что Европа гибнет!
Интерес к ним велик, потому что многим гибель Европы отчего–то мнится спасением России. И буквально на днях закат Европы, говоря высоким слогом, отбросил мрачный отсвет на шпили знаменитого Кёльнского собора.
Епископу Кёльна сегодня не позавидовать: в его епархии на новый виток пошёл скандал, связанный с сексуальным насилием в церкви. Это дела минувших дней, главный фигурант (священник) уже умер, однако скандал пытались замять столь неловко, что это вызвало новый скандал. Там собрали журналистов, пообещав сообщить о результатах расследования, — однако потребовали полного молчания. Разумеется, журналисты дружно встали и ушли, всем об этом рассказав. После чего, как ехидно сообщают в газетах, сервер епархии рухнул от наплыва желающих заявить о выходе из церкви. (В Германии оформление отношений с церковью — серьёзная бюрократическая процедура. Благочестивый христианин информирует о своей вере налоговую инспекцию, чтобы та перечисляла общине уплаченный им "церковный налог". Выход же из церкви и вовсе оформляется в административном суде…)
А пока епископ горевал внутри собора, на площадь перед собором вышли женщины из христианской инициативы "Мария 2.0". В руках у них был плакат с реформаторскими тезисами, который они чуть не прибили к дверям на манер Лютера. Этим тут не удивить: когда разгорелся сексуальный скандал, перед Кёльнским собором и вовсе поставили статую епископа, на котором вместо тиары была головка члена. Но к тезисам имеет смысл присмотреться.
Там есть пункт о праве женщин занимать в церкви любой пост. Женскому движению было бы странно подобное требование игнорировать. Литургия не марш–бросок в полной выкладке: почему бы женщинам и не быть священниками? Это давно привычно у протестантов. Есть пункт не просто о расследовании сексуальных скандалов, но и об искоренении их причин. К которым католические феминистки относят и целибат, требуя его отмены. Что тоже логично: целибат — это заведомо проигранная битва с либидо, с непреодолимой силой, без которой мы бы вымерли.
И если либидо от Бога (а от кого ещё?), то запрет на сексуальную жизнь — это и ханжество, и богоборчество. И ещё один важный пункт — это "благодарное отношение к самоопределению, осознанной сексуальности и партнёрству. Потому что проповедуемая церковью сексуальная мораль чужда жизни, дискриминационна и больше не воспринимается большинством верующих". Иными словами, церковь не должна осуждать никакие сексуальные союзы — ни официальные, ни неофициальные, ни гетеросексуальные, ни однополые.
Здесь, по идее, должен следовать пассаж типа "ни в коем случае не собираюсь учить православных, как им жить…" — но, по–моему, тут как раз православным есть чему поучиться. Потому что, как бы ни забивалась Россия в дальний угол от Запада, мировые перемены доходят и туда. Православной церкви надеяться в информационную эпоху жить "по старине", защищая "вечные ценности", — это как надеяться в индустриальную эпоху сохранить вечные ценности монархии, крепостного права и пахоты на лошадях.
Православию — и православным женщинам в том числе — всё равно придётся и поднимать вопросы из современной повестки дня, и отвечать на них. Бормотание сквозь зубы о женской "нечистоте" в качестве аргумента о невозможности стать священницей звучит невнятно. А упорное игнорирование врождённой природы сексуальной ориентации не даёт ответа на простой вопрос: "Ну и как быть тогда верующим гею, лесбиянке или небинарному трансгендеру?"
Так что мысль о том, что однажды пасхальную службу в храме Христа Спасителя проведёт православная патриархиня, вовсе не выглядит еретической.
В Германии генсеком Конференции католических епископов только что избрали женщину по имени Беате Гиллес. И авторитет церкви от этого ничуть не пошатнулся: скорее наоборот. Единственное, что пришлось ради фрау Гиллес изменить, — это добавить к прежней должности "секретарь" приставку "генеральный". В немецком языке, в отличие от русского, феминитивы образуются без малейших проблем. Но без "генерального" даже в немецком языке феминитив от довольно высокой должности "секретарь" звучит абсолютно как "секретарша".
Дмитрий Губин обозреватель, Аугсбург
