Смена памятника у главного входа в здание Двенадцати коллегий вписывается в печальную тенденцию: появляющиеся в городе скульптуры однообразны и маловыразительны.
В окрестностях здания Двенадцати коллегий, которое занимает главный корпус СПбГУ, есть немало памятников. В начале Менделеевской линии восседает бронзовый Михайло Ломоносов. У входа в СПбГУ с 2003 года располагается "Крылатый гений" (он же известен как "Парящий ангел"). А рядом, на площади Сахарова, стоит памятник Андрею Дмитриевичу.
Ломоносова и Сахарова пока не трогают. Известно лишь, что к ним со стороны площади в неопределённом будущем добавится Менделеев (поставить его предложили почётные профессора СПбГУ). А вот насчёт "Гения" решили, что ему у парадного подъезда не место. Теперь его хотят переместить во двор, заменив на графа Уварова. Таким образом, ангел как бы повторит судьбу монумента Александра III, которого перенесли с видного места (на пл. Восстания) во двор (Мраморного дворца).
Затмил Петра
Для Уварова уже установили закладной камень. Уваров служил министром просвещения при Николае I. Он вошёл в историю как автор циркуляра, в котором говорилось: "Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование, согласно с высочайшим намерением августейшего монарха, совершалось в соединённом духе православия, самодержавия и народности".
Но в университете ценят его не только за это. Именно по инициативе Уварова в 1819 году университет был воссоздан. После того как несколькими десятилетиями ранее по сути прекратило своё существование похожее учреждение, функционировавшее при Академии наук. В советское время 1819–й и вовсе считался годом основания ЛГУ. В нынешнем СПбГУ предпочитают вести отсчёт с Петра I, который подписал указ об основании Академического университета в 1724 году.
Как заметил в разговоре с "ДП" искусствовед Алексей Лепорк, памятник при этом отчего–то ставят всё же не Петру I, а Уварову. Но и не поставить графу памятник сегодня не могли, это историческая неизбежность с учётом взглядов Уварова на православие, самодержавие и народность, рассуждает Лепорк.
Уваров, пожалуй, не был великим учёным, особенно в сравнении с такими людьми, как Ломоносов, Менделеев и Сахаров. Зато занимал должность президента Академии наук. И вообще человек был образованный, начитанный. То есть определённое тематическое единство прослеживается. В Соляном переулке выставляются скульптуры представителей блокадных профессий, а на Менделеевской будут деятели науки.
Московский гость
Не менее места значимы и художественные достоинства скульптуры. Над проектом работает народный художник России Салават Щербаков, автор памятника Александру I на Красной площади и памятника оружейнику Калашникову, тоже в столице. В петербургском портфолио мастера — памятник строителю Царскосельской дороги Герстнеру на Витебском вокзале.
В комментариях СМИ Щербаков говорил, что хотел бы продолжить традицию детально проработанных памятников "ближе к эпохе, когда Опекушин работал" (то есть к XIX веку). Он привёл в пример памятники Екатерине II, а также Николаю I на Исаакиевской площади.
Памятник планируется добротный и массивный. Он явно сильнее, чем "Гений", закроет фасад Двенадцати коллегий. Хотя, так как речь идёт о федеральном объекте наследия, строить там что–то новое нельзя. Теоретически можно получить согласование через экспертизу, но вопрос пока не решён. А инициаторы, похоже, хотят поставить скульптуру уже к 1 сентября.
От Гранина до Хо Ши Мина
Градсовет рассмотрел проект памятника на прошлой неделе. Было высказано немало критических отзывов. Например, члену градсовета архитектору Владимиру Линову не нравится сама концепция: человек, сидящий в кресле, окружённый разного рода атрибутами. Ведь совсем недалеко находится другой скульптурный герой, выполненный в том же стиле, — Ломоносов.
Кроме того, сравнительно недавно, в 2019 году, был поставлен памятник Даниилу Гранину на Дальневосточном проспекте, который тоже сидит на стуле. В июне нынешнего года был открыт памятник Хо Ши Мину на пересечении проспекта Просвещения и улицы Хошимина. Вождь вьетнамского народа сидит, похоже, на камне. Наконец, обсуждается установка памятника азербайджанскому композитору Узеиру Гаджибекову с атрибутами.
"Я бы сказал, что в таком приёме отражается какое–то творческое бессилие скульпторов", — говорит Владимир Линов.
Алексей Лепорк в этом с ним соглашается. "Возникает ощущение, что инициаторы знают только Антакольского", — предполагает он, вспомнив скульптуру "Нестор–летописец". Искусствовед говорит, что новые скульптуры очень похожи: можно поменять головы, и никто не заметит разницы.
"Если вы едете мимо скульптуры Гранина на автобусе, то догадаться, кто там сидит, не сможете никогда. Иван ли это Грозный, Пимен ли это летописец, или кто–то ещё, не имеет ни малейшего значения", — говорит Лепорк.
Впрочем, в проекте памятника Уварову возле самого графа помимо книг предусмотрен двуглавый орёл — вероятно, чтобы сразу было видно, где Ломоносов, а где важный вельможа.
В свою очередь архитектор Дмитрий Лагутин отмечает, что московские скульпторы нередко привозят в Петербург то, что не пригодилось в столице, немного адаптируя и видоизменяя. Он вспоминает, например, историю, как в Петербурге пытались пристроить церетелевского Петра I.
Лучшим выходом, по мнению экспертов, было бы в подобных случаях всё же проводить конкурс на лучший проект скульптуры.
