Анализируем статистические данные вместе с профессором МГУ Натальей Зубаревич.
Наталья Васильевна, какие выводы можно сделать из отчётности за I квартал?
— В I квартале 2024 года тренд на рост промышленного производства продолжился и даже усилился. По стране промышленность выросла на 5,6%, Санкт-Петербург и Ленинградская область росли быстрее. Это два самых благополучных субъекта на Северо-Западе. В других регионах, где традиционно большой вес имеет лесная промышленность, ситуация гораздо хуже. По Санкт-Петербургу рост обрабатывающей промышленности в I квартале 2024 года — 12,4%, по Ленобласти — 8,7%. В целом по стране — 8,8 %. Ускоренный рост Санкт-Петербурга обусловлен сохранившейся концентрацией отраслей ВПК — электротехники, электроники, судостроения и других.
Хорошие результаты…
— Не выдающиеся. На фоне, например, Курганской области с ростом на 57% в I квартале. Но там, очевидно, это произошло за счёт роста производства боевых машин пехоты. А в Питере много гражданских отраслей — пищевой промышленности, производства строительных материалов, которые такими темпами расти не могут. Удивляет Москва: нам всегда казалось, что столица — это не про оборонку. Но, видимо, в чём–то мы ошибались, потому что рост обрабатывающей промышленности в I квартале здесь почти что 18%!
Вас удивляют эти результаты или они закономерны?
— С точки зрения географии — в большинстве регионов не удивляют. Быстрее всего растут регионы с высокой концентрацией оборонки. Очевидно, идёт расширение мощностей за счёт государственного финансирования. Вопрос: сколько можно будет удерживать такой темп? Потому что, если у вас три смены, четвёртая в сутки уже не поместится. Посмотрим по II кварталу.
Ну если действительно идут инвестиции в основные средства, продолжение возможно, разве нет?
— Пока не опубликованы данные об инвестициях за I квартал 2024 года. Если говорить о 2023-м, по стране рост составил почти 10%. В Петербурге скромные 3,4%. Видимо, ещё были недозагруженные мощности. А по Ленобласти всё шикарно: +13%, выше среднего. Полагаю, что это связано с проектами "Росхимальянса": строительство мощностей по газосжижению, расширение портов и железнодорожных подходов к ним.
Наталья Зубаревич
Мы можем что-то сказать об источниках инвестиций в 2023 году?
— Преобладают собственные средства предприятий и организаций — это почти 56% от всех инвестиций в России. Но выросла и доля бюджета. Традиционно она была 15–16%, сейчас почти 20%. Причём половина из этого — федеральный бюджет. По регионам ситуация интересная и разная. Традиционно уже не первый год велика доля бюджетных инвестиций в Москве за счёт бюджета столицы, его доля во всех инвестициях — 20%. В Петербурге выше средней по стране доля инвестиций за счёт собственных средств предприятий и организаций — 62%. Доля инвестиций из бюджетов также выше средней — 22,5%, из них всего 6,6 % — федеральные деньги, а 16 % — это инвестиции из бюджета Санкт-Петербурга, сильный рост доходов бюджета в минувшем году позволил увеличить инвестиции. В среднем по стране федеральный бюджет обеспечивает 9,4% всех инвестиций, в Москве примерно такая же доля, её не обижают, а Санкт-Петербург получает существенно меньше.
То есть государство всё же не стало главным инвестором на рынке?
— Ни в коем случае. Его роль высока, например, в Крыму или Ростовской области. А вот на Дальнем Востоке, как ни странно, много кредитных инвестиций. В среднем по стране доля банковских кредитов в инвестициях — меньше 10%, а там в ряде регионов — за 20 %.
А разве в растущей экономике, в теории, заёмный капитал не должен играть более существенную роль?
— Здесь нужно смотреть на ситуацию. Во-первых, с 2023 года серьёзно выросли ставки по кредитам, во-вторых, есть бюджетные инфраструктурные кредиты, которые существенно дешевле. Если мы говорим о регионах, у всех разная политика. Некоторые берут много кредитов. Например, Московская область считает, что лучше взять кредиты и ввести объекты быстрее, и она уверена в возможности эти кредиты отдать. Но так поступают и более слабые субъекты, что может свидетельствовать о невысоком качестве управления финансами. Петербург на этом фоне, повторюсь, выглядит очень взвешенным и аккуратным.
По статистике, доля добывающих отраслей падает, а обрабатывающих — растёт…
— Так было в 2023 году, но в I квартале 2024 года мы видим перелом тренда, добывающие отрасли выросли на 1,1%. Лучшую динамику показывает половина нефтяных регионов. У Ямала рост 5%, но это за счёт низкой базы прошлого года. Быстро росла добыча в Иркутской области (+9 %). Увеличилась добыча и в регионах — производителях минеральных удобрений. По железной руде результаты скромные, сохраняются проблемы у угольщиков.
Но сырьевой экономикой мы быть пока не перестали?
— Совершенно верно. Доля нефтегазовых налоговых поступлений в бюджет в 2023 году действительно сократилась, но в 2024-м опять начала расти благодаря ценовой конъюнктуре. За январь–апрель поступления нефтегазовых налогов в федеральный бюджет выросли почти на 80% к тому же периоду предыдущего года. Сейчас обрабатывающая промышленность на подъёме, но нужно учитывать, какие деньги туда вливаются благодаря военным заказам. Бесконечно так продолжаться не может.
Тем же Штатам бурный рост военной экономики в сороковые годы обеспечил развитие на десятилетия.
— Там существенную роль сыграли поставки в рамках плана Маршалла после войны, а это уже гражданская продукция. И США получили дополнительные рынки сбыта с финансированием производства из бюджета страны. Российский ВПК не заточен на коммерческую эффективность, он план по валу гонит. Пожалуй, главная опасность состоит в том, что даже нарастившим производство военной продукции и освоившим какие-то новые технологии предприятиям будет потом очень сложно в условиях конкуренции переходить на выпуск гражданской продукции. В особые успехи на гражданском рынке я не сильно верю. Хотя в 1990-х мы неплохо продавали, например, военные самолёты и это позволило сохранить авиационную отрасль. Та же ситуация с ракетами. Сегодняшнее перевооружение промышленности может обеспечить предпосылки будущего успешного экспорта при условии, что удастся создать продукцию современного уровня. Пока же страна использовала ещё советский задел.
Как всё происходящее влияет на положение регионов? Действительно Северо-Запад теперь стал менее привлекательным, чем, например, Дальний Восток?
— Действительно, Северо-Запад в числе проигравших, за вычетом Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Например, в морских портах уже частично восстановились контейнерные перевозки, экспорт угля. Однако рентабельность западных маршрутов всё равно низкая — до Азии далеко. Выигрывает Дальний Восток, где идёт расширение Восточного полигона РЖД.
Вряд ли выигрывают от этого дальневосточные регионы, ведь строят инфраструктуру в основном вахтовики. В частности, никакого особого промышленного роста в 2023 году на Дальнем Востоке не отмечено. И миграционный отток оттуда продолжается. Более того, в большинстве регионов, кроме Якутии и Чукотки, отмечается естественная убыль населения. Так что с демографией, миграцией и промышленностью там сложно.
А что можно сказать о внешних миграционных потоках?
— Начиная с ковида статистика выглядит некорректной и делать выводы сложно. В 2023 году сальдо миграционного прироста в обмене с зарубежными странами сократилось. Причины понятны — при нынешнем валютном курсе Россия уже не столь привлекательна как место работы. У страны до сих пор, к сожалению, нет внятной миграционной политики: мы раскачиваемся в зависимости от ситуации в диапазоне от запретительных мер, которые продавливают силовики, когда что-то случается, до некоторых послаблений, лоббируемых бизнесом. Например, сейчас упростилось получение гражданства. Дорожающая рабочая сила создаёт экономике реальные проблемы, но миграционная политика на это не реагирует. Мы любим ссылаться на опыт Китая, но там рост происходил благодаря западным технологиям. Они шли туда добровольно, а не окольными путями, как у нас сейчас, и китайцы активно их осваивали и локализовали. Плюс к этому дешёвые по мировым меркам рабочие руки (сейчас, кстати, уже не так). У нас нет ни того ни другого.
Вам не кажется, что с учётом изложенного ещё один риск состоит в сервисной экономике, которая оттягивает на себя трудовые ресурсы, предлагая уже более конкурентные зарплаты, чем на производстве?
— Весь мир трансформируется в сторону сервисной экономики, и при поиске рабочего места молодое поколение однозначно выбирает сервисы, а не конвейер. От этого никуда не деться, и поэтому бизнесы идут по пути использования привозной рабочей силы. Хотя на самом деле правильный ответ — модернизация и автоматизация производства и снижение потребности в рабочих руках. Когда работник становится слишком дорог, ему на смену должны приходить технологии. Которые нужно где-то брать и серьёзно вкладываться в них. Наш бизнес в большинстве своём это ещё не до конца осознал. А тем временем возможности максимизировать доходы за счёт дешёвой рабочей силы закончились.
