Сплетня и слух как политическое оружие

Чуть больше года назад газету "Московский корреспондент", которую я возглавлял, закрыли за публикацию заметки "Владимир Путин сочетается на Троицу?". В той заметке, как я неоднократно подчеркивал в многочисленных интервью, были опубликованы разные слухи и сплетни о тайных отношениях Путина и Кабаевой, везде стояли знаки вопроса и слова "якобы", "по слухам" и "как говорят".

Когда я редактировал ту заметку, то был абсолютно уверен в праве читателя таблоида знать и о таких городских сплетнях. Но все эти слухи и разразившийся внезапно скандал можно было навсегда пресечь вполне цивилизованным способом — судебным разбирательством против газеты. Наивно было полагать, что нет газеты — нет проблемы, нет никаких слухов. Что и подтвердилось совсем недавно.

Три недели назад "Экспресс–газета", которая, как подчеркивали в разговорах со мной коллеги, принадлежит близкому другу премьер–министра России, опубликовала заметку про материнство депутата Госдумы Алины Кабаевой.

По сообщению таблоида, она родила мальчика, но имя отца скрывает. Заметка провисела пару дней на сайте газеты, и затем ее стерли. Как мне рассказали сотрудники редакции, по требованию одного из мелких Григорий Нехорошевсовладельцев издания. Все это вызвало множество кривотолков в Интернете. А тут еще и радио "Свобода" собрало экспертов, чтобы обсудить, почему Людмилу Путину теперь совсем не показывают по телевизору.

После этого коллеги засыпали меня вопросами: кому все это выгодно? Не люблю разного рода теории заговоров, отвечал я журналистам, и они, мне показалось, были разочарованы. Но если журналисты задают друг другу такие вопросы, то это показывает, насколько серьезно больна сейчас наша журналистика. Потому что если журналистика здорова, то таких вопросов не возникает: любая информация в первую очередь интересна и "выгодна" самим журналистам, это профессия такая — узнавать и публиковать любую информацию, которая может быть интересна читателю.

Семь лет назад я хотел написать в одном из журналов об издательском проекте питерского журналиста Георгия Урушадзе. Изюминкой заметки могло стать упоминание о том, что Урушадзе работал пресс–секретарем Людмилы Путиной. Но издатель журнала стал категорически возражать против упоминания этого хорошо известного тогда факта. Да не просто возражать, а угрожать, что он "не гарантирует мне безопасности", если упомяну о его прежней работе.

Меня это не испугало, но вызвало чувство резкого неприятия. Заметку я бросил: эмоции пересилили профессионализм. Теперь понимаю, что был неправ, иногда ради читателя нужно преодолевать даже брезгливость. Казалось бы, мелочь, но именно совокупность таких нездоровых мелочей по отношению к журналистам со стороны политиков и чиновников приводит к возникновению самых невероятных, самых фантастических слухов.

В прошлом году депутат Кабаева заявила, что считает выше своего достоинства "судиться с желтой прессой". Неуважение к журналистам, угрозы и закрытие газет без суда приводят к тому, что общество начинает жить слухами, сплетнями и теориями заговоров. Что особенно неприятно в век Интернета. Кстати, в среду в блоге Кабаевой появилась запись: "Когда я стану мамой (чего пока не произошло), то обязательно напишу об этом".