Как не повторить Крымскую войну 1853–1856 гг. и сохранить лицо.
Принято сравнивать нынешнее положение России с тем, которое сложилось 100 лет назад перед Первой мировой войной. Роковые решения, принятые в июле 1914–го, обусловили крах империи меньше чем за 3 года, в феврале 1917–го. Представляется, что эти аналогии неверны, нынешняя ситуация — много хуже. Да, конечно, основные посылы русской внешней политики схожи: сегодня это защита "Русского мира" — тогда "православного, славянского". Но решение Николая II вступиться за сербов логичнее аннексии Крыма.
У России в 1914 году была крупнейшая в Европе сухопутная армия, бурно растущая экономика, а главное — могущественные союзники — Франция и Англия. Риски последнего императора были не такие, как у Путина сегодня. Нынешняя Россия вступает в войну (пока дипломатическую) со всем миром, не имея никаких союзников, только начав реорганизацию армии и при рецессии в экономике.
Ситуация напоминает и рифмуется географически с другой войной — Крымской. В 1853 году казалось, что Россия ее выиграла. Нахимов потопил турецкий флот под Синопом, и тут империя перешла "красную черту". В поддержку Турции выступили Англия, Франция и Сардинское королевство. Хуже того, традиционные наши союзники — австрийцы и немцы повели себя как свиньи. Вена практически поддержала антирусскую коалицию. Берлин трусливо спрятался у себя в норке.
В 1854 году войска антирусской коалиции высаживаются в Крыму и осаждают Севастополь. Становится понятно — рано или поздно Россия войну проиграет: пошли не с тех козырей, просчитались. Побеждает, как известно, команда, проигрывает тренер. Николай I — спортивный, умный и гордый император — был не в силах публично признать свое поражение. Всю жизнь он сражался за славу России, брал Карс и Варну, покорял мятежные Венгрию и Польшу. В 1854 году император внезапно и необъяснимо умер: то ли от болезни, которой не хотел сопротивляться, то ли принял яд. Он не хотел позора поражения, а значит, потери лица.
"Потеря лица" в русской политике имеет для царей, президентов и генсеков колоссальное значение. Проиграл — не жди пощады. Вывел войска из Афганистана — получай развал СССР. Заключил Хасавюртовский мир с Чечней — уходи в отставку.
Известно, что наряду с дзюдо и полетами со стерхами Владимир Путин любит историю, прежде всего, конечно, русскую. И знает ее жестокие законы. Публично проиграть он не может, выиграть — тоже. Выходом могла бы стать полноценная европейская война, которую мы, несомненно, проиграем. На это наш президент пока не идет. Но, если загонят в угол, как знать. Но и без войны альтернативы и для Путина, и для нас всех — одна хуже другой. Неизбежно растущее обеднение граждан — санкции, выигранный "Газпромом" иск, инфляция, удар по банковской системе, нарастающие трудности в добыче и экспорте углеводородов, затраты на Крым. Кризис, соразмерный 1998 или 2008 годам.
Если не оказать прямую военную помощь повстанцам, украинская армия их в ближайшие месяцы дожмет, а это при нынешней риторике СМИ — поражение России. Перейти на военно–патриотические рельсы, репрессировать недовольных, опереться на Дмитрия Рогозина, Сергея Глазьева, Игоря Сечина?
Это не слишком обрадует друзей по "Озеру" и по татами, обладателей недвижимости в Челси и на Лазурном Берегу. Привыкший балансировать и стравливать два крыла своей коалиции Путин окончательно теряет поддержку умеренных либералов типа Алексея Кудрина или Ярослава Кузьминова. И останется вместе с Кургиняном и Стрелковым. Куда ни кинь, всюду клин.
Сейчас, как мне кажется, еще есть возможность сдать позиции, не теряя лица. Намек на это содержит недавняя странная заметка Андрея Колесникова, обозревателя "Ъ", самого близкого к Путину журналиста кремлевского пула. В ней в виде размышления о том, как мог бы повести себя президент, высказывается догадка (вполне конкретная): если бы международная комиссия признала, что "боинг" сбили из "Бука" отряды Стрелкова, Россия могла бы публично осудить их и отказать в дальнейшей военной поддержке. Такие люди, как Колесников, своими соображениями о возможных действиях первого лица обычно не делятся. Перед нами — сознательная утечка.
Надеюсь, что в тот момент, когда я пишу эту колонку, где–нибудь в кофейне на Потомаке или Эльбе американские, российские и немецкие резиденты прописывают параметры возможного компромисса. Вывод ополченцев из Донбасса в Россию, амнистия для участников сопротивления, немедленные выборы местной власти. Отложенный статус Крыма. Запад помогает Украине выплатить долги перед Россией. Наша армия возвращается на свои базы. Снятие санкций с российской экономики. Мир, дружба, саммит.
Похоже, что мяч на западной стороне.
Главная задача — дать России уступить без потери чувства собственного достоинства.
