Председатель совета директоров "ЭГО–Холдинга" Александр Кашин рассуждает о бизнесе в Крыму, экономических санкциях Запада, инфантильной современной молодежи и о том, почему только оборонная промышленность может спасти российскую экономику.
Хороших новостей у петербургских промышленников в этом году немного. За первое полугодие производство снизилось почти на 8%. Как чувствуют себя ваши оборонные предприятия?
— У нас другая проблема — успеть выполнить все заказы, потому что уже в две смены работает та же "Волна". Мы закрыли сделку по "Морским штурманским приборам", сейчас ищем еще один завод для покупки, чтобы не отказываться от новых заказов.
Ваш коллега Сергей Бодрунов продал почти все оборонные активы. Нам он объяснил это тем, что очень непросто стало работать с государством.
— Действительно, непросто. Государство берет курс на консолидацию активов. Там, где раньше было, например, пять госкомпаний, теперь работает одна госкорпорация. И чем она больше, тем труднее ею управлять. Зато теперь нет такого: кто сумел договориться, тот и получил заказ. Раньше был рынок договоренностей, теперь — рынок продукции, ее качества. Если вы можете предложить качественную вещь, то сейчас уже не будет толпы "жуков", которые перебивают ваше предложение гораздо худшей продукцией, используя административные ресурсы.
Я не говорю, что сейчас государство просто мечтает отдать в частные руки заказы, нет, но если вы предлагаете продукцию принципиально другого качества, чем это делают в государственном концерне, то заказ обеспечен. В этом смысле мне очень нравится, как поставлена работа.
Борисов (
Юрий Борисов
— заместитель министра обороны. — Ред.) — четкий профессионал, понимающий в военпроме от и до, понимающий нужды Минобороны. Если говорить о требованиях к качеству выполнения работ, то они, конечно, сумасшедшие, но так и должно быть в оборонке, как иначе?
В нынешней геополитической ситуации оборонные заказы будут расти?
— Дело даже не в геополитической ситуации. Я не думаю, что нас ждет глобальная война. Америка, конечно, пытается нас всеми силами втянуть в военный конфликт на Украине. Понятно, зачем это нужно. Очень грамотно выбрана позиция нашего руководства, что мы не вводим туда войска. Может быть, хотелось бы побольше помощи оказывать какой–то тяжелой техникой. Но в целом, конечно, война нам не нужна.
Что касается войны непосредственно с нами, то я вас уверяю, что в современной войне никто бегать с автоматами не станет и 90% вооружения будет уничтожено через несколько дней, максимум — неделю. Двух–трехлетняя гонка вооружений сейчас действительно возможна, но это не главное.
В целом
гособоронзаказ
будет расти совершенно по другой причине: потому что, наверное, это единственная отрасль, которая может сейчас вытащить нашу экономику из процесса стагнации.
Да, это некоторым образом будет напоминать ситуацию в Советском Союзе, но система уже выстроена так, что другого варианта я сейчас особо не вижу. За что еще может уцепиться ВВП и пойти хотя бы потихоньку вверх, кроме оборонного сектора?
И еще один момент. Понимаете, мировая экономика сродни спорту. Конечно, хочется, чтобы у тебя на всех позициях в команде стояли лучшие игроки и ты умел бы лучше всех атаковать, лучше всех защищаться, лучше всех принимать. Но, к сожалению, так в жизни не бывает, и поэтому ты выбираешь: если уж твоя команда делает акцент на атаку, то ты будешь слабее в другом месте. Так и здесь: развивать все отрасли, например, конкурировать с иностранным автопромом — это утопия, это деньги, выкинутые на ветер. Именно оборонка — это наша сильная сторона, а не что–то другое.
Начинать конкурировать с иностранным автопромом надо было лет пятьдесят назад.
— Я могу сказать, что мы и оборонку–то подхватили в последний момент. Еще бы лет пять, и мы отстали бы безнадежно. Мы и сейчас еще далеко позади по ряду направлений, но уже понятно, что мы можем догнать: за счет сверхусилий, возможно, но догоним. Удалось переломить негативный тренд в кадрах.
Был сумасшедший провал в конце 1990–х — начале 2000–х годов, когда не было разработчиков, не было конструкторов–технологов. Сейчас эти профессии снова становится престижными, открываются все новые и новые специальности по оборонной тематике в вузах, молодые люди хотят этим заниматься, им интересно, они идут работать в отрасль.
Светлых умов в России всегда было больше, чем где бы то ни было, и здесь мы действительно конкурентоспособны. И я думаю, что догонять мы будем не десятилетия, как пишут некоторые специалисты, а гораздо быстрее при той системе, которую сейчас наше правительство выстраивает.
Вам лично кадровую проблему решить удалось?
— Еще 5 лет назад я бы сказал, что нет. И сказал бы, что ситуация — ужас–ужас. Сейчас эта проблема в целом решена, хотя хороших разработчиков много не бывает.
Откуда взялись люди? Выучились?
— Во–первых, некоторые выучились. Во–вторых, конечно, успешная работа предприятия позволила собрать все, что можно и что нельзя, со всего города. Какие–то "звездочки" оставались: там один, в другом месте еще один. Иногда мы приобретали целые коллективы с разных предприятий. У нас в холдинге разработчиков трудится уже под шестьсот точно.
Санкции Запада ваш бизнес на себе ощущает?
— Конечно, ощущает. Нам, российскому оборонному сектору, перекрывают закупки, прежде всего это касается микроэлементной базы, потому что своей у нас нет, пользуемся американской. Ведь даже если мы закупаем что–то в Китае, то это та же самая Америка, только плохо изготовленная, потому что китайскими предприятиями в основном владеют американские бизнесмены.
Вы говорили, что посещали Крым не так давно, смотрели местный судостроительный завод.
— Не то что "не так давно", я первым, наверное, туда поехал, когда все произошло. Меня интересовал радиопром. Я поехал смотреть предприятия, которые могли бы нас заинтересовать. Но, к сожалению, я нашел только три реально работающие структуры.
Одна — это просто 15 человек, выполняющих заказы по подряду.
Вторая — это завод, подконтрольный Минобороны, который в Севастополе обеспечивает приборами связи корабли Черноморского флота.
И третья — это очень хорошо, качественно выстроенная структура, ее организовали отец с двумя сыновьями, отпочковавшись от большого предприятия. Они работают по всему миру, оборот небольшой, но очень качественная продукция.
И все, ничего больше не увидел. Честно говоря, знаменитые заводы, которые я поехал смотреть, — это только проходные и голые стены.
А с этими тремя структурами вы будете сотрудничать?
— С двумя–то точно, надеюсь, буду сотрудничать.
Имеет смысл российским бизнесменам вести бизнес в Крыму прямо сейчас или лучше подождать?
— Вести надо обязательно. Я уверен на 100%, что Крым мы никому не отдадим. Вы знаете, что меня недавно расстроило? Я понял, что молодые люди — тут я немного в философию ударюсь — они другие. В том числе и те, кто работает у меня.
Вот я приезжаю в Крым, там тогда еще никого из российских банков не было. Нашел сразу же за один день помещение в самом лучшем месте, людей нашел, руководителя. Возвращаюсь в Петербург, говорю: "Давайте срочно открывать филиал в Крыму". Вот эти молодые ребята, которые руководят у нас сейчас, мне отвечают: "Банк попадет под санкции". Вопрос был замылен. Сейчас уже открывать филиал не имеет смысла.
И вот это меня расстроило. Не столько упущенный шанс открыть филиал в Крыму. Это не те деньги, чтобы о них жалеть, банк — это вообще не самая прибыльная история на сегодняшний день. Расстроил сам подход к жизни. Мы, когда нам было по 20–30 лет, всегда сразу делали шаг вперед, если видели возможность попробовать что–то интересное. Я и сейчас такой. Если каждый раз думать: "а что, если", то никогда ничего не выйдет.
Когда–то у моего банка был руководитель, который говорил: "Не надо банку расти. Вот 100 млн рублей валюты баланса, и нормально. Нас никто не трогает, мы никого не трогаем (я, кстати, вижу, у нас такие банки с 1990–х годов остались). Тихонечко будем сидеть, тихонечко будем зарабатывать свои 5 рублей, и хорошо". Но только тогда мы бы ни холдинга не построили, ни банк бы не вырастили, не было бы ничего.
К сожалению, такой осторожный подход все больше и больше распространяется в нашей стране. Бизнес–пассионариев встречаешь все реже и реже, я бы так сказал, это вымирающий вид, их фактически не осталось. И вот это больше всего пугает: люди или уехали, или погибли, или состарились, или им уже ничего не надо.
На смену практически никто не приходит. Поэтому я говорю, что гособоронзаказ — единственное, что может нас вытащить, еще и по той причине, что в других отраслях нужны прежде всего бизнесмены, желающие что–то двигать, что–то создавать, несмотря ни на какие обстоятельства. А их что–то не видно, молодых, которые чего–то хотят достичь. Да, есть у вашей газеты проект "Молодые миллионеры", но все–таки это малый бизнес.
Пока что.
— Пока что да, но кто из них куда–то вырвется? Если хотя бы один из тех, кого мы видим в течение года, вырастет в серьезного предпринимателя, то это уже хороший результат. Но за последние 15 лет новых имен в Петербурге я не вижу, тех, кого мы не знали в 1990–е. Вы мне хоть кого–то назовите.
Павел Дуров.
— Давайте Интернет уберем. Я объясню почему. Интернет — это здорово, но это фикция. Это фикция, можете кидать в меня камни, но это не есть продукт созидания, который можно потрогать. Приведите мне пример в промышленности, в девелопменте, в бизнес–центрах, на финансовом рынке, на банковском рынке. Хоть один.
Почему же социальная сеть — это не продукт, если десятки миллионов людей ею ежедневно пользуются?
— Да дай Бог. Но в том. что касается наращивания ВВП страны, я не думаю, что это очень сильно помогает, все эти "Одноклассники", "Вконтакте" и прочие.
Нам пока нет, а Финляндии, например, это очень помогает.
— Страну Россия, которая, как я надеюсь, снова будет когда–нибудь 1 / 6 частью суши, вряд ли вынесет наверх любая интернет–продукция. Финляндию, Мальту или Кипр — может быть.
Может, хотя бы Петербург вынесет?
— Петербург — это промышленный и научный центр, культурная столица, и он таким и должен быть. А не центром Интернета, мы им никогда не станем, мы не Кремниевая долина. Я заметил, что вы подумали, но так и не вспомнили ни одной фамилии.
Если не брать во внимание интернет–бизнес и наследников крупных состояний, то да, не вспомнил. В защиту молодого поколения хотелось бы сказать, что ваши менеджеры, не захотевшие открывать филиал в Крыму, наверняка уберегли ваш банк от крупных неприятностей.
— Понимаете, я их тоже могу понять, потому что система регулирования в банковской сфере и так непростая, а тут еще угроза санкций.
Но не надо же бояться так, не предугадаешь же всего. И знаете, почему я не настаивал? Конечно, я мог сказать: "Делаем, и все!" Потому что рисковать можно только в двух случаях: когда команда горит этой идеей или когда можно получить какой–то суперрезультат.
А суперрезультата на банковском рынке, к сожалению, ждать не приходится. Он просто перестает быть интересным. Банк у меня хороший, устойчивый, но денег на этом рынке не заработать.
А почему? Это позиция регулятора так сильно мешает банкам развиваться? Или это общеэкономические причины?
— Позиция государства такова, что мы развиваем госбанки. Об этом никто не говорит, но вся система выстраивается именно в поддержку крупных банков.
Мелкие и средние банки могут выживать двумя способами. Или заниматься каким–то нелегитимным бизнесом, но сейчас их всех прикроют, я так понимаю, и, в принципе, правильно сделают. Или, как мы, спокойно работать со своим кругом клиентов.
Биография
Александр Кашин
> Родился в 1970 году в Ленинграде.
> Окончил экономический факультет СПбГУ и НГУ им. Лесгафта. Кандидат экономических наук, доцент.
> В 1992–1996 годах был начальником отдела, заместителем генерального директора, гендиректором ИК "Орими–Брокер", президентом ИК "Орими–Инвест". С 1996 года — председатель совета директоров ИК "Энергокапитал", с 1997–го — ОАО "Инвестиционный Технохимбанк" (банк "Александровский"), с 1999–го — "ЭГО–Холдинга". Председатель совета директоров ЗАО "Биржа "Санкт–Петербург". Главный тренер женской волейбольной команды "Ленинградка".
Факты
"ЭГО–Холдинг"
> Александр Кашин владеет 90,32% ООО "ХК "ЭГО–Холдинг", остальные 9,68% принадлежат его дочери Марии.
> Один из крупнейших холдингов Северо–Запада, объединяет более 20 предприятий. Четыре направления: финансы (страховая компания "Капитал–Полис", банк "Александровский", инвестгруппа "Энергокапитал", Санкт–Петербургский расчетно–депозитарный центр), промышленность (НПО "Завод "Волна", НТИ "Радиосвязь"), деловые и частные услуги (группа мебельных компаний Hall Oscar, группа охранных предприятий "ЭГО–Система").
