"Кабаре Брехт" в Театре имени Ленсовета
Все возвращается на круги своя. Жизнь, а следом за ней и театр — если он настоящий, конечно. Отлично помню: 1981–й, Театр на Таганке, "Дом на набережной" Юрия Трифонова. Военный прокурор (его выразительно играл Лев Штейнрайх) в инвалидной коляске страшно скалится, глядя на нас, фонограмма Утесова: "Мы еще встретимся с вами, дорогие мои москвичи", — в этот момент прожектора поворачиваются в зал — и в зловещей паузе всех явственно пробирает дрожь…
Сейчас Сергей Волков — Бертольд Брехт в спектакле Юрия Бутусова — присаживается к столу, за которым громоздится кукла с черной щеткой гитлеровских усишек: "Сегодня у нас в гостях глава государства. Какого — не важно. Так же, как и цвет его кожи, и язык, на котором он говорит. Иногда он появляется то в той, то в другой стране. Иногда в нескольких странах одновременно…" — и т. д. По залу будто идет холодок.
Так и должно быть, когда театр вступает в острую, пульсирующую сегодняшней горячей кровью связь с жизнью. Брехт — один из самых близких Бутусову авторов, режиссер освоил и присвоил эстетику его эпического театра, применяет знаменитый брехтовский "эффект очуждения" (то есть делания чужим, выхода актера из образа) при постановке чуть не всех пьес, от Шекспира до Тургенева. Но в "Кабаре Брехт" с обжигающей злободневностью зазвучала этика Брехта, его моральные принципы и политические идеи. Например, о том, что война неизбежна, пока есть хоть один, кому она выгодна.
В сцене из не слишком известной у нас пьесы "Мать" (по мотивам романа Горького) Пелагея Власова (Вероника Фаворская), участвующая в "Патриотическом сборе меди", рассуждает: "Если будут гранаты, война, конечно, не кончится. Наоборот, тогда–то ее можно будет продолжать. Пока хватает снаряжения, войну будут вести. Ведь и на той стороне небось тоже сдают медь".
Или — у Брехта есть стихотворение "Сожжение книг", из него в спектакле вырастили такой эпизод. Музыкальная заставка программы "Время". Как бы Екатерина Андреева (Анна Жмаева пародирует ее точно и уморительно) дает слово репортерше на площади, где палят тексты неугодных режиму авторов, — тут опять становится не по себе от понимания: такая аналогия нынче выглядит вполне реалистичным политическим прогнозом.
Однако Брехт — не только трезвейший и язвительнейший социальный писатель, он еще и проникновенный лирик. И Бутусов — не политолог, но художник. Так что, когда "Андреева" под тот же джингл снова садится за свой дикторский стол, следует не новый скетч, но горестная песня "Проблемный мужчина" из мюзикла Курта Вайля "Потерянные в звездах".
Лирические или веселые зонги — не просто музыкальные перебивки публицистики. В них важный для Брехта и Бутусова смысл: политики измеряют людей цифрами голосующих, стреляющих и платящих, а они — живые, любят, печалятся, полны радости и тревоги, они друг другу матери, дети, мужчины и женщины. Здесь эта мысль усилена тем, что играют актеры ленсоветовской студии, образованной из свежих выпускников курса Анны Алексахиной в Театральной академии, набранного при театре.
Они ослепительно молоды, витальны, заразительны, красивы — что особенно подчеркивают сценография Николая Слободяника ("черный кабинет", пустое пространство разнообразят разве что осветительные приборы и музыкальные инструменты) и костюмы Марии Лукки, в которых все девушки — глаз не оторвать. К тому же многие хорошо поют (музыкальный руководитель Иван Благодер) и двигаются (балетмейстер Николай Реутов). И, главное, в столь юном возрасте до конца понимают, зачем вышли на сцену и что хотят сказать.
