Грозный обзор: Ресторан Goose Goose
Нет тюрбо, артишоков и черной трески, зато вчера к нам приехали вонголе, поэтому я бы вам их рекомендовала", — перечисляет официантка из нового ресторана Goose Goose, а потом, спохватившись, бежит за грифельной доской, на которой тар–тар из тунца, хрустящий гребешок, орекьетте с кониной и другие блюда, которых нет в постоянном меню. Это то, что называется Oggi — то, что есть только сегодня или только в ближайшие дни.
Goose Goose
— дело рук Михаила Соколова и Тимура Дмитриева (Italy–group), которые открывают сейчас рестораны, пожалуй, чаще, чем кто–либо в Петербурге. Под их крылом уже работает несколько итальянских заведений (Italy, Italy Bottega, Fratelli) теперь Михаил&Тимур решили сделать нечто самое–самое–самое. И выбрали для этого Большую Конюшенную — в этом же здании сейчас Театр Эстрады, а 100 лет назад был ресторан "Медведь".
С улицы никогда не догадаешься о масштабах проекта: черная дверь и маленькая витрина, за стеклом которой все равно ничего не разберешь. Внутри узкий, как щель, бар, для которого придумали не только отдельное название (Bar27), но и отдельное меню. Чтобы попасть в Goose Goose, нужно пройти бар насквозь и подняться на второй этаж, рассматривая по пути стену из мха и арт–объекты, напоминающие черные сталактиты, растущие, правда, не вниз, а вбок.
Там — простор, кирпичная кладка, кожа, светильники на треногах, удобные кресла, книжки по дизайну на полках — все вместе производит впечатление сдержанное и солидное. Дневные гости — почти исключительно гостьи — напоминают подружек, заскочивших на ланч, чтобы обсудить подробности шопинга в ДЛТ.
Кухню Goose Goose возглавляет жизнерадостно–улыбчивый Валентино Бонтемпи, автор нескольких кулинарных книг, шеф московского ресторана имени себя и борец с рукколой. (Когда мы познакомились пару лет назад, Валентино первым делом рассказал, что из рукколы вообще–то делают шампунь.) Но в Петербурге Бонтемпи будет только с инспекциями.
Меню для Goose Goose он придумал интересное по содержанию и премиальное по ценам (некоторые из блюд при этом уже успели подорожать — кто на 5%, а кто и на все 50). Большинство горячих блюд стоят в диапазоне от $30 до 30 евро. Напитки тоже дешевыми не назовешь (бокал вина — от 270 рублей), но обычный клюквенный морс оказался густым, почти как кисель, и лишенным живительной кислинки.
Порции, как правило, имеют деликатные размеры. Фаготтино (690 рублей) — треугольнички, начиненные лангустинами, — замечательно хрустят, но их всего три. А соуса хватило бы на полдюжины, жаль, что в нем слабо читалось обещанное фуа–гра. Зато трюфельного масла было сколько угодно.
А вот равиоли — зеленые благодаря добавленной к тесту крапиве, с начинкой из козьего сыра и посыпанные хлебной крошкой (в итальянском ресторане их, конечно, нужно называть briciole), — это то, что можно с легким сердцем рекомендовать для кампании по продвижению итальянской кулинарии. Никогда не встречал раньше в Петербурге равиоли доппио: каждая из равиолин, по сути, состоит из двух: в одной половинке рикотта, в другой — паштет из говядины. Крем–суп из фенхеля был одновременно легким, нежным и сливочным — в общем, обладал всеми необходимыми родовыми признаками. Лигурийский суп (990) — блюдо, которое, наверное, надо подавать на праздник Нептуна: тарелка с горой нагружена морепродуктами, правда, что–то из них, к сожалению, переготовили: кальмары и лангустины были несколько резиновыми.
Запеченная ножка ягненка, несмотря на соус с нотками ванили и пюре из топинамбура, — в общем–то простецкое блюдо, для тех, кто хочет побольше мяса. А где же блюда из гуся, вернее, даже из двух гусей? Официантка рассказывает, что гуси — символ семьи, но делает это как–то не слишком убедительно. Нужна красивая легенда!
