Режиссеры–звезды на фестивале "Балтийский дом"
Не мне знать, по каким духовно–личностным причинам выдающемуся режиссеру Каме Гинкасу, если дозволительно так выразиться, вставила эта тема, но будем благодарны этим причинам — вот уже третий интереснейший спектакль он сочиняет про прекрасную женщину, в которую вселился демон. В 2010–м "Балтдом" познакомил петербургскую публику с его "Медеей" в Московском ТЮЗе (по пьесе Ануя, Еврипиду и стихам Иосифа Бродского), год спустя в Александринском театре Кама Миронович выпустил "Гедду Габлер" Ибсена, в прошлом году в МТЮЗе увидела свет его "Леди Макбет нашего уезда" по знаменитому очерку Лескова про серийную убийцу из Мценска — она–то и украсила афишу нынешнего фестиваля.
Этим ключом Гинкас уже открывал разную прозу — прежде всего Чехова: когда герои произносят не только свои (как правило, немногочисленные) реплики, но и авторский текст. То есть актер становится еще и комментатором к действиям персонажа. Приглашенная на заглавную роль Елизавета Боярская вполне освоила такой прием, в как всегда мастерски выстроенной гинкасовской режиссерской партитуре она свободна и заразительна, проводит свою Катерину Измайлову от полудетского веселья через жаркое томление упругой плоти к опустошенному равнодушию. Роль пока все же не достигает той точности каждой эмоциональной краски и их слиянности, какие отличают Ирину в "Трех сестрах" и Варю в "Вишневом саде" Льва Додина в родном театре актрисы — Малом драматическом, но спектакли Камы Гинкаса, как и ее учителя Додина, словно коньяк, с годами только крепнут и настаиваются.
Линию инсценизаций русской классики в фестивальной афише продолжила "Чайка" вильнюсского театра "ОКТ" — это аббревиатура, образованная от инициалов его создателя Оскараса Коршуноваса. Коршуновас — европейски признанный режиссер, знакомый нам не только по многочисленным привозным спектаклям, но и по избыточно пышному "Укрощению строптивой", поставленному им в Александринке. "Чайка" — работа, так сказать, домашняя, почти без декораций и постановочных эффектов (разве что немножко видео — оно рисует "колдовское озеро"). Все внимание актерам. Они органичны, легки на всякое ерничанье, примеряют на себя перипетии чеховской пьесы по принципу "я в предлагаемых обстоятельствах". И все бы ничего, кабы ровно тем же способом — той же фомкой — Коршуновас не вскрывал "На дне" Горького (этот спектакль привозили на "Балтдом"–2013). Предлагаемые обстоятельства "Чайки" знаешь наизусть, но и "я" актеров "ОКТ" не так уж глубоко и разнообразно, чтобы вдругорядь исследовать его на материале великой пьесы.
А завсегдатай, талисман и символ "Балтийского дома" Эймунтас Някрошюс выбрал великую книгу. Самую великую — Библию: фестиваль заполучил последнюю работу режиссера в его театре "Мено Фортас" — "Книгу Иова".
…Все–таки в начале было Слово. На фестивальном показе "Книги Иова" случилась накладка — первые сцены шли без перевода, наушники молчали. И мы увидели мужчину, который бедным плоским голосом что–то надсадно кричит на незнакомом языке. И знакомство с литературным первоисточником никак не помогало проникнуть в предмет и причину такой его экспрессивности. Но потом переводчик ожил — и знаменитые фирменные някрошюсовские сценические метафоры оказались ключом к ветхозаветному тексту. Например, ставят столб, на него кладут край перекладины, второй край — на голову немолодому потрепанному Иову (Ремигиюс Вилкайтис). И конструкция (дом? вся жизнь?) устоит лишь ценой его неподвижности, то есть крепости его веры и неколебимого чувства ответственности, что бы ни происходило вокруг…
