Как петербургские предприниматели делают бизнес в Финляндии

В Финляндии, по официальным данным, около 30 тыс. российских иммигрантов. Каждый год перебирается еще по несколько сотен. При этом бизнес–иммигранты едут сюда не столько за огромной прибылью, сколько за спокойствием и стабильностью: свой дом, магазин в наследство детям и полное включение в финскую жизнь.

Игра в местных

"Сразу видно, что наш магазин не финский", — огорошивает меня совладелец магазина ножей Mygoodknife Денис Емельянов. "По каким признакам?" — удивляюсь я. "У финнов магазин — это обычное помещение. Покрасили белой краской, разложили товар, открыли. А у нас душа разгулялась", — говорит Денис.

Разгулялись они так: стены кирпичные, ножи — на стеллажах, как в бутике, за стеклом, как в музее, на одной стене — электрическая гитара, на другой — огромная колонка.

— Концерты устраиваете?

— Почти концерты — кулинарные мастер–классы, — говорит Денис, стоя за кассовой стойкой, которая одновременно служит кухней. Владельцы собираются приглашать известных людей, поваров, снимать их готовку и выкладывать в Интернет. Сейчас заканчиваются последние приготовления. Денис как раз тестирует одну из камер для съемки. Продукты звезды будут резать магазинными ножами.

Денис и Виктория Цветкова, другой совладелец магазина, живут в Финляндии второй год. Он в России работал бизнес–консультантом, она — журналистом. Самый простой путь заработать в Финляндии, по их словам, — это открыть склад и начать заниматься доставкой товаров в Россию. Но с таким бизнесом они вряд ли бы стали для финнов "своими". "Так работает большинство. Это скучно. Мы же хотим встроиться в местную жизнь, завоевать уважение людей, которые здесь живут. Это тоже своего рода очень азартная игра", — говорит Денис.

В первый раз в "местных" они играли так: стали поставлять российские предпусковые обогреватели в Финляндию. Но финн, как потребитель, жуткий консерватор, говорят бизнесмены. "Двери здесь делают две финские фирмы, а замки — только одна. А вместо десятков видов бытовой техники в финских домах чаще всего стоит Rosenlew, как это было испокон веков. Они просто не видят смысла в их замене. "У меня же есть хорошее, зачем мне что–то новое?!" — описывает психологию финского потребителя Виктория. За 3 года Денису и Виктории удалось потеснить с рынка немецких конкурентов и продать несколько тысяч самарских обогревателей "Адверс".

— И как вам удалось финнов убедить вместо Webasto и Eberspaecher покупать их?

— Да мы в лепешку разбились, пока убеждали, — все работает, сервисные центры есть, гарантия, — говорит Виктория.

Пожалуйста, снимитерусскую вывеску

— Мама, посмотри, мне подойдет?

— Юля, а какой размер нужен? 92? — в магазине детской одежды Alinan Bambino, что находится в Galleria в центре Лаппенранты, со всех концов слышна русская речь. Кажется, что ты не в Финляндии, а в самом центре Петербурга, в какой–нибудь "Галерее" на Восстания. В Alinan Bambino финны заходят нечасто. "Сейчас среди моих покупателей русских 95%, еще полгода назад было 99%. В Финляндии такая специфика: нужно проработать 2–3 года, чтобы финны заглянули к тебе в гости, просто зашли в магазин. Им нужно привыкнуть к тебе, к твоему магазину", — соглашается с наблюдениями о финском консерватизме Алена Сырова, совладелица магазина.

Пока финнов смущают русские покупатели в торговом зале и вывески на русском языке. "У нас есть клиенты–финны, они говорят: "Пожалуйста, уберите это!" — пересказывает их слова Алена. В их выборе огромную роль играет потребительский патриотизм. "У меня дочка Анита ходила в садик. Воспитательница однажды сказала одной из мамочек: "Посмотри, какие у Алены дети: одеты красиво, удобно, тепло, почему бы тебе туда не зайти?" Она ответила: "Это магазин русских, но у нее — да, хорошие и качественные вещи". Она признала, что вещи хорошие. Тут не думают о детях, чтобы купить им качественные вещи, тут думают о том, чтобы заплатить своим", — говорит Алена. Но отказаться от русских клиентов она тоже не может: они делают основную выручку.

Свою жизнь в Финляндии Алена Сырова начала строить 18 лет назад, когда начала ездить на сборы клубники. В России у нее был бизнес по продаже детской одежды и поставка рыбы из Мурманска. Но ее родной город Боровичи в Новгородской области просто захлестывала преступность. Вдобавок собственный персонал мог запросто украсть товар. Самая большая потеря Алены — товар на $1 тыс. Поэтому переезд для нее был осознанным.

Первый бизнес — рыбный магазин — поставить на ноги не удалось, финские банки не выдали на него кредит. "Еще 20 лет назад банки предоставляли кредиты на развитие бизнеса очень охотно. На тот момент в Финляндии предпринимательство было очень слабо развито. Но, когда я начала заниматься, бизнес уже мало поддерживали: кредиты не предоставляли, оборудование в лизинг не давали", — говорит она. Алена попыталась заручиться рекомендациями финских экспертов, но даже с их положительными заключениями о потенциальной прибыльности дела банки отказали. Тогда Алена с мужем буквально за несколько дней открыли магазин детских вещей. "Мне муж сказал: "Ты же всегда занималась детской одеждой!" Я за один день прошлась по Интернету, изучила рынок, нашла фирму, которой нет в Южной Финляндии, — Huppa, зарегистрировалась в магистрате, заказала мелкую партию на 35 тыс. евро. Для хозяина Huppa мы были чем–то непонятным и новым. Никто не заказывает такими маленькими объемами. И мы ничего даже не просчитывали — заказали, и все", — вспоминает Алена. В первые же полгода магазин ушел в убыток на 49 тыс. евро. Причины стали понятны потом — в Финляндии не стоит открывать магазин теплой одежды в декабре, когда на дворе скидки, а детей все давно уже одели.

У Алены фактически та же мечта, что и у Дениса с Викторией, — стать своей, вписаться в местную жизнь. Мы сидим в центре лаппенрантской Galleria, в кафе на первом этаже.

"Больше всего хочу, чтобы финны нормально воспринимали магазин", — мечтает Алена. "А как это сделать?" — интересуюсь. "Видите магазин? — показывает она взглядом. — Один из них целиком обклеен плакатами на финском "Ликвидация". Когда магазин закроют, хочу переехать на его место".

План простой: нынешний ее магазин находится снаружи торгового комплекса, и в него легко не зайти. Когда он будет внутри, не зайти сложнее.

"Финны увидят, что в магазин заходит одна финская семья, потом вторая, они сами зайдут, услышат там разговоры на финском языке и только тогда почувствуют себя комфортно", — полагает она.

Сам себе финский иммигрант

— Terve! — здоровается из–за прилавка Ольга Черепанова с покупателем.

— Terve! — отвечает ей молодая финка. Начинается разговор на финском.

Слова каждому покупателю Ольга подбирает загодя, ведь чтобы зайти в ее магазин витаминов и экопродуктов Appelsiini, нужно пройти через тамбур и две стеклянные двери. Она издали, еще на улице, замечает клиента и рассматривает его. Я смотрю вместе с ней и тренируюсь отличать финнов и русских. Удается не всегда. Распознать в Appelsiini shop "магазин русских" очень сложно. Сайт на финском, вывеска и все ценники — тоже. На русском только маленькая надпись у кассы про правила оформления инвойса. Даже сайт имеет только финскоязычную версию. Но избежать недовольства в торговом зале удается не всегда. "Если у меня в магазине русские и финны и русские оформляют инвойс, то я прошу русских подождать и обслуживаю финнов. Просто обычно финны не очень любят ждать, когда русские оформляют документы", — говорит Ольга.

Острой необходимости открывать магазин у Ольги не было. В Финляндии она живет 20 лет. В 1990–х преподавала в здешнем университете и рассказывала финским бизнесменам, как вести дела в России. Но в обучении разочаровалась: "У меня есть знакомые в нескольких финских фирмах, у которых персонал из России. И они годами задают одни и те же вопросы: "Русские много пьют?", "Русские любят стоять в очередях?", "Русские бабы любят, когда их бьют?" Ну ребята, есть же много интересных вещей, кроме того, кто сколько пьет". После этого Ольга долго работала в различных компаниях. Наемная работа кормит ее и сейчас.

"Человек на определенном этапе жизни или уезжает на Гоа, или что–то начинает делать другое. Почему? Потому что он бежит–бежит и вдруг обнаруживает, что к своим 40 годам ничего не достиг. Кризис среднего возраста. Все реагируют на него по–разному. Мужчины заводят молодых любовниц, женщины — молодых любовников. А я завела себе магазин", — улыбается Ольга. Кредитов ей тоже никто не давал, местные власти не помогали. Иммигрантам в Финляндии сложно сделать карьеру, и единственное, что остается, — открывать собственный бизнес.

Карьера уборщицы кебабной

— Когда я пришла устраиваться на работу, показала в местном агентстве по трудоустройству свое блестящее резюме", — рассказывает Ирина Крикун. В России она работала руководителем пресс–службы ОАО "Морской порт Санкт–Петербург". Ушла в декретный отпуск. Возвращаться на работу не хотела. Поступила в университет Лаппенранты на специальность "международный бизнес". После окончания проходила стажировку в США. "Вас сразу же взяли начальником отдела?" — интересуюсь я. "Сначала мне ответили, что есть одно место. И я прямо воспарила, пока не услышала, что это место уборщицы кебабной", — вспоминает Ирина.

Посмотреть на свой маленький бизнес Ирина приглашает к 5 вечера: "Как раз занятия будут заканчиваться, не сильно отвлечете детей". В детский клуб "Сказочное детство", которым руководит Ирина Крикун, сейчас в основном ходят живущие здесь русские. Идея открыть что–то подобное ей пришла, когда она училась в университете Лаппенранты и писала диплом по каналам коммуникации.

"Я заметила — у тех, кто не читает и не говорит на финском, есть проблемы с включением в местную жизнь. Для диплома я запрашивала в магистрате статистику по национальностям. Оказалось, в Лаппенранте живут представители 96 национальностей. Из 72 тыс. населения почти 2 тыс. — русские. И часть из них из–за незнания языка попросту выключены из общественной жизни", — вспоминает Ирина.

Проблемы есть и у детей из русско–финских семей. "У них в семьях говорят на финском языке, и русский язык находится в пассиве и постепенно вымывается. Это потом проявляется уже в более старшем возрасте. Спросишь что–то, а тебе в ответ: "Ну, такая штука, у нее много колесов". Или родители скажут при них: "У тебя свитер шиворот–навыворот". А они не понимают: "Что, что я сделал?" — говорит Ирина Крикун. В клубе таким детям как раз и объясняют про шиворотнавыворотные свитера, читают русские сказки, учат русские песни, а где надо — подправляют речь. Для Ирины, у которой первое образование — учитель начальных классов, весь день проводить с 5 – 8–летними детьми обычное дело. Заработать на подобных детских клубах очень сложно, сокрушается Ирина. "Нужно много вкладываться в дело. Детское мышление предметно, необходимо большое количество пособий, с детьми приходится много заниматься, учить их. У наших занятий высокая себестоимость", — говорит она. Каждый сезон она перекраивает расписание, вводит новые занятия, новые абонементы. Несмотря на это, детский клуб — это не бизнес, а больше социальная история.

"Для меня этот клуб — первый опыт открытия собственного дела. Было страшновато первый раз в жизни этим заниматься. Но меня в местном агентстве по развитию бизнеса Лаппенранты поддержали, помогли", — говорит она.

Российский минус

— Да как повлияли — я в минус ушла, — отвечает Алена на вопрос о том, как повлияла на ее бизнес война санкций между Западом и Россией. Ее магазин из всех русских, которые посетил корреспондент "ДП", самый импортозависимый. Когда 95% клиентов — русские, у которых падает курс евро, трудности обязательно должны были возникнуть. По подсчетам Алены, за первые полгода 2014 года Alinan Bambino показал убыток 50 тыс. евро. Правда, она лишний раз не драматизирует: русские меньше ездить не стали. "Детей все равно надо одевать. Просто идет привыкание — вот поднялся курс евро, люди походили месяц–два, заглянули в российские магазины, не нашли ничего и все равно решили: нет, ехать надо", — объясняет она поведение российских покупателей. Пока ее прогнозы оправдываются: за один только сентябрь удалось получить прибыль 46 тыс. евро и практически отбить убытки начала года.

По изначальной задумке Ирины Крикун, в "Сказочном детстве" детей могли оставлять на время походов по магазинам и русские туристы. Но сейчас таких клиентов меньше: курс евро подрос и стоимость занятия стала выше.

Колебания евро и сокращение туристического потока меньше заметили те, кому удалось влиться в местную жизнь и привлечь больше финских клиентов. К Виктории и Денису в Mygoodknife туристы из России заходили раньше очень часто, чтобы купить "что–нибудь этакое". "Раньше на ценник пришедшие за сувенирами смотрели мало. Теперь видно — стоимость начали прикидывать", — делится наблюдениями Виктория. Но на общих продажах это не сильно отразилось.

Appelsiini shop стоит на главной туристической тропе Лаппенранты — мимо магазина из гипермаркета Prisma в Galleria проходят сотни туристов. Но кроме них за витаминами и экопродуктами заходят и финны.

"Я сразу говорила, что не может быть, чтобы такой большой поток туристов постоянно шел бы в Лаппенранту. Частный бизнес делает много для их привлечения — берут продавцов со знанием русского языка, делают ценники, указатели на русском. Но сам город мало занимается привлечением туристов из России", — говорит Ольга Черепанова. Вдобавок финны часто недовольны русскими туристами, а то и боятся русского бизнеса. Кому–то не нравится манера езды туристов и громкие разговоры в магазинах, другим на фоне украинского кризиса кажется, что скоро придут русские танки, и этими переживаниями они эмоционально делятся с владельцами русских магазинов прямо в торговом зале.

"Но в таком маленьком городке, как Лаппенранта, никогда бы не было такого разнообразия магазинов, если бы не русские туристы. Ну, вот закроются все магазины, и что будет?" — спрашивает Ольга.