В Ульяновской области женщина смогла отсудить дом, принадлежавший когда-то ее раскулаченному деду. Прекратившиеся было в России разговоры о реституции наверняка начнутся снова — в Петербурге особняков "бывших" предостаточно. Считается, что реальных шансов на их возврат нет, но может быть это от того, что никто пока не пробовал.
Дом, который сумела получить в собственность жительница Ульяновской области Валентина Ильина, расположен в селе Нижняя Якушка. В 1930-м году оттуда был выселен дед Ильиной Иван Малов — зажиточный крестьянин, попавший под постановление ЦИК и Совнаркома СССР от 1 февраля 1930 года, предоставлявшее региональным властям право "применять ... все необходимые меры борьбы с кулачеством вплоть до полной конфискации имущества кулаков и выселения их из пределов отдельных районов и краев (областей)" с последующей передачей конфискованного в неделимые фонды колхозов в качестве взноса бедняков.
Эту историю местные СМИ описывали довольно подробно. Валентина Ильина много лет ухаживала за домом, где размещалось сначала правление колхоза, потом пекарня, а потом ничего. В 1990-е годы кирпичный дом оказался заброшен, но ключи от него отдали Ильиной. Она и присматривала за ним, а параллельно с большим трудом продолжала собирать по архивам документы о том, что является потомком Ивана Малова и о том, что дом ему принадлежал (начала эту работу она еще в 1970-х). В 1999 году "Усадьбу крестьянина И.Ф.Малова" включили в список выявленных памятников истории и культуры, но к восстановлению дома это не привело. Валентине Ильиной помог областной комитет по культурному наследию. Хотя данных о хозяине почти не сохранилось, нашлись старожилы-очевидцы выселения, а дом признали бесхозным.
Прозвучало слово "реституция". Это ведь первый такой случай в стране. По закону о реабилитации жертв политических репрессий еще надо признать бывшего хозяина жертвой, и кстати, дома, национализированные в соответствии с действовавшим законодательством, возврату не подлежат, можно рассчитывать на компенсацию, но и ее процесс получения сложен и связан с поисками множества архивных документов. И как говорят эксперты, никому еще не удавалось отсудить собственность предков, хотя компенсации — бывало. Ее размер — целых 10 тысяч рублей, если отбирали дом.
Тема реституции была популярна в Петербурге еще лет десять назад. Время от времени проходили круглые столы, на которых благообразные седобородые представители различных дворянских и имперских союзов и обществ заводили разговоры о том, что было бы просто прекрасно, если бы власти в рамках возвращения к истокам показали пример и вернули потомкам дореволюционных владельцев дворцы и особняки. До практических действий, впрочем, не доходило — в Петербурге чуть не каждый старинный дом кому-то принадлежал, и конечно, в них давно уже обретаются новые собственники, а дворцы принадлежат госучреждениям. Они в отличие от "усадьбы Малова", вовсе не бесхозны. Во-вторых, очень сложно однозначно установить право наследования — за прошедшие десятилетия ветви дворянского потомства во многом растворились. Поэтому уже тогда чиновники наотрез отказывались всерьез говорить о реституции, и ее практическую невозможность признавал, например, и представитель в России Объединения членов рода Романовых Иван Арцишевский. Законы о церковной реституции есть (в Петербурге в конце прошлого года приняли такой закон, он затрагивает почти 300 объектов), а о дворянской нет.
В последний раз о реституции говорили три года назад, когда при разборке особняка на улице Чайковского рабочие неожиданно нашли "клад Нарышкиных" — коллекцию из более чем 2 тысяч предметов, в том числе множество серебряной посуды, стоимость которой оценили в 190 млн рублей (фотографии клада можно посмотреть здесь). Дальние родственники семейства Нарышкиных попытались было предъявить права хотя бы на часть клада, и даже нашлись адвокаты, готовые отстаивать их интересы в суде, но о судах так ничего и не сообщалось.
Защищаясь от возможных претензий, нынешние собственники дома ссылались даже на постановление Совнаркома от 1922 года, утверждавшее, что "бывшие собственники, имущество которых было экспроприировано на основании революционного права, или вообще перешло во владение трудящихся до 22 мая 1922 года, не имеют права требовать возвращения этого имущества". На всякий случай объявили также, что эти родственники — не прямые потомки "тех" Нарышкиных, а очень отдаленные. Хотя тот же Иван Арцишевский тогда говорил, что возвращение части клада "неизбежно поднимет вопрос о реституции всего имущества, в том числе недвижимого". И если бы кто-нибудь реально попытался, то может быть постановление СНК и не устояло бы — тут надо было бы, например, еще доказать, был ли собственно клад экспроприирован для нужд трудящихся. Да в конце концов, если уж у нас в парламенте всерьез собираются отменять постановление Хрущева о передаче Крыма в состав Украинской ССР, то нет препятствий и для признания незаконным акта 1922 года.
