Председатель совета директоров "БестЪ": Тотальная слежка неизбежна

Вы выступили организатором фестиваля виртуальной и дополненной реальности Unreal Fest. Какие были цели и как вы видите его в будущем? Станет ли он событием городского масштаба?

— Мы ориентируемся, конечно, на район. И все испытания проводятся на местных жителях. И если местные жители воспринимают это положительно, то мы это как–то увеличиваем. Тем более что за последний год мы побывали на многих мероприятиях, посвященных виртуальной реальности, — московских и зарубежных, поняли, в чем их главный недостаток, и у себя решили его исправить. А недостаток в том, что такие мероприятия посвящены либо полностью бизнесу, либо разработчикам. Мы сделали такое место, в котором представлены и те и другие. В итоге все технологии можно пощупать, увидеть, плюс обширная деловая программа. Совмещение деловой программы и уличного фестиваля — это ключевая особенность нашего мероприятия.

В Москву не собираетесь привозить Unreal Fest?

— Мы думаем о том, чтобы сформировать франшизу после следующего года. Мы делали этот проект совместно с компанией 1Reality. Так вот развитие франшизы входит скорее в их интересы. Unreal Fest — совместный бренд, и мы не против, если они будут развивать его франшизу.

Мое мнение: нельзя делать некачественные вещи, и потому фестиваль надо довести сначала до какого–то уровня, а потом уже развивать дальше.

Как развивается проект "Бенуа 1890"? В преобразование всего комплекса было вложено 760 млн рублей, которые планировалось окупить в ближайшие 10 лет. Этот прогноз сохраняется?

— Прогноз не поменялся. Покемоны за месяц заработали $200 млн — я тоже так хочу. Между прочим, мы тоже разрабатываем подобную игру — "Бенуарики". Мы их тестируем постоянно: в прошлом году провели около 100 квестов и около 50 елок. Цель была понять, насколько дети готовы работать с дополненной реальностью. Из–за покемонов к нашему проекту с "Бенуариками" был огромный интерес. В итоге мы сделали все с допреальностью: книги, сувенирную продукцию, игры, даже блюда в нашем ресторане с допреальностью.

А почему так много задумано проектов для детей?

— Мы делаем акцент на детском образовании. Потому что помещение располагает к образованию. И потому что последнее, на чем люди будут экономить, — это еда и дети.

Школа в саду Бенуа была исторически, и мы решили сделать детский центр — современный, технологический, передовой. У нас были переговоры с Apple, но пока мы не стали партнерами. Однако наметили путь и будем работать по таким направлениям, как образовательные программы и работа на iPad. В iTunes есть специальная программа — как учитель может взаимодействовать с учениками.

После поступления в школу ребенок занят абсолютно (это касается нормальных школ, которые всесторонне занимают детей), а в дошкольное время есть что предложить детям, и сейчас в детских садах снижается число таких технологичных услуг. Потому мы делаем акцент на дошкольном дополнительном образовании.

Рынок AR / VR–технологий (виртуальной и дополненной реальности) стремительно растет. По прогнозу аналитиков банка "Голден Сакс", к 2020 году объем этого рынка в деньгах составит $13 млрд, а число пользователей вырастет почти до 100 млн человек. Как вы оцените развитие этого рынка в России?

— Как производители мы не представлены. Потому что это комплексные продукты. Это не просто очки — это экосистема. Я только приехал с выставки в Берлине. Там 20 павильонов — "барахолка" всех производителей и 10 — крупных брендов, например Samsung и Sony, у которых комплексные решения — от телефона, телевизора и дальше по всей технике. Более того, эти технологии скоро позволят вместо Диснейленда и нашего "Диво Острова" делать виртуальные парки в любом помещении.

Среди наших разработчиков AR / VR–технологий насколько развит рынок?

— Ребята наши очень умные, но они изначально ориентируются на Запад, они становятся элементами каких–то глобальных систем. Нашей задачей на Unreal Fest было как раз привлечь заказчиков из России, чтобы наш бизнес почувствовал преимущества AR / VR–технологий, нашел для себя и оформил какой–то заказ. Например, гостиницы показывать, квартиры и дома, тот же вид из окна. Для того мы и свели бизнес и разработчиков, чтобы наши ребята получили заказы. У наших разработчиков уже есть в портфеле серьезные заказы на международном рынке.

Индустрия в России только формируется, но уже сейчас по всем направлениям наблюдается огромный спрос на эти технологии, значительно превышающий предложение. Вы согласны с этой оценкой?

— Это актуально для тех, кто правильно себя позиционирует, правильно выводит на рынок свои продукты. Но услуги этих разработчиков стоят недешево, они оплачиваются в валюте и, соответственно, подорожали для нашего рынка.

При этом большую роль играет менеджмент компании, который должен разговаривать на доступном для клиента и разработчика языке. Нужны переводчики, которые свяжут бизнес и разработчиков, и за ними будущее рынка. Стоит отметить, что и в разработке происходят изменения — появляются платформы–конструкторы, значительно упрощающие процесс.

Каковы перспективы технологий AR / VR на неигровых рынках? Например, в строительстве, рекламе, образовании.

— Эти технологии затронут все рынки и будут применяться повсеместно. Прежде всего медицина, недвижимость, но быстрее всего будет развиваться игровой сегмент и все те же Pokemon GO это доказали. Компания, условно говоря, за 2 недели подорожала на бирже на три стоимости "Газпрома". Притом когда дорожает "Газпром" на 5% — у нас событие.

И это не временное явление — они заключают контракты на покетстопы с McDonalds, Apple встраивают их в свои часы… Это все — большая реклама. В том же бизнесе — сначала партнеры говорят, зачем эта игра, а потом, познакомившись, интересуются тем, как это можно использовать в продвижении. Я в жизни не играл ни в одну игру, за исключением шахмат, а эта захватила — в хорошем смысле слова.

Можно ли ожидать в России ажиотажного интереса к стартапам, зарабатывающим на технологиях AR / VR?

— Я не очень верю в эти стартапы, если честно. Технологические стартапы — это хорошо, но в какой–то момент люди, создающие их, начали обманывать, например делать одинаковые проекты, копировать разработки и продвигать. Вообще стартап сложно довести до серьезного уровня, зарегистрировать, получить патенты, наладить производство. По дороге подстерегут акулы этого бизнеса, которые просто на себя все переоформят. Ты попадешь в лапы банка, чтобы оформить патент, ведь поддержание патентных прав стоит больших денег. Потом ты попадешь в лапы производителя. Стартапу до того момента, пока он вырастет в серьезный проект, надо пройти между Сциллой и Харибдой и не потерять при этом свою оригинальную разработку. Это очень непросто.

А бизнес–ангелы? Они не спасают?

— Да какие это бизнес–ангелы? Скорее это бизнес–рэкет, ведь их основная задача — заработать. Ангелов на самом деле не так много, как кажется на первый взгляд. Мне хочется поддерживать стартапы, но в варианты уровня Uber в России я не верю. В России — нет. В Америке есть специальная среда, в которой людей не обманывают. Проблема в том, что в России очень сложно довести стартап до большого проекта. Идея со Сколково была очень классная — действительно появляется мощная среда, которая помогает вырасти. Но что–то она ничего существенного не выдает.

А вот в американской среде все делают правильно. Те ребята, с которыми я общаюсь, пойдут туда — у них хороший английский, светлые головы, готовые проекты. И заберут их с руками и ногами, потому что страна ориентирована на владение технологиями. К сожалению, вот такая картина.

В прогнозах правительства и аналитиков за последнее время не раз появлялось выражение "дно кризиса". Как вы оцениваете нашу "новую экономическую реальность"?

— Я себя ощущаю как рыба в аквариуме — что налили, к тому и привыкаем. Все равно я никуда не уезжаю, я не крупный предприниматель и живу в своей среде. Но признаки, которые я вижу со стороны, меня не радуют.

Существует мировой тренд — сделать из России демона. У такого положения есть и плюсы, как у демонов бывают поклонники. Но общий тренд мне вообще не нравится: это положение отражается на банках, на крупном бизнесе, на среде. Все это часть общей экономической системы. И кто захочет иметь дело с плохой частью?

Но, с другой стороны, мы мобилизовали внутренние резервы и научились выживать самостоятельно, стали сильнее. Это сочетание, рост за счет ограничений и положение "на задворках", международная политическая ситуация, те же выборы президента США, экономические перспективы и цены на энергоресурсы делают дальнейший исход событий непрогнозируемым. Но я думаю, что хуже, чем сейчас, точно не будет, все останется в экономике примерно на этом уровне.

Тренд на импортозамещение поможет отечественному рынку или погубит его?

— Я был в Японии в 2001 году, тогда эта страна была очень закрыта для остального мира, даже позвонить оттуда было проблемой. У них было все локальное — связь, телевидение, внутренний рынок. Но в какой–то момент они поняли, что любая изоляция только на первом этапе делает страну сильнее, дальше нужна конкуренция.

Протекционизм не приведет страну ни к чему хорошему. Ограничения и локализация хороши для старта, но рано или поздно эти санкции снимут — и что будет с компаниями, которые вложили кучу денег в эти мертворожденные проекты? Надо думать о будущем.

Насколько новые проекты в IT–кластере, да и вообще бизнес, сейчас зависимы от государства?

— Я не бизнесмен, я предприниматель. Я придумал дело, сделал, получил удовольствие от результата, поработал над ошибками. Я не вступаю в альянс с государством, этим занимаются совершенно другие люди, и у них совсем другой стиль жизни, другое мышление.

Я держусь подальше, выполняя все необходимые требования. Для меня государство — это как раз вода в аквариуме, в котором я — рыба.

В последние месяцы очень много говорят о кризисе в телеком–индустрии, который может наступить после пресловутого "пакета Яровой". Вы разделяете эти опасения?

— Это, конечно, отрасль не погубит, потому что в таком виде, как есть, его реализовать невозможно — у нас не хватит ресурсов, денег и оборудования. Все надеются на разумный подход. Пока его не видно, но все надеются.

Что касается тотальной слежки — я плохо к этому отношусь, но это неизбежно. Весь вопрос в том, когда. То, что государство делает сейчас эту попытку и у него не хватает сил на реализацию, не значит, что этого не будет через 10 лет, когда технологии выйдут на следующий уровень. С каждым годом выполнить требования по "пакету Яровой" становится проще. Весь вопрос в конкретных сроках. То, что он будет реализован, — это 100%.

Но ведь можно быть более защищенным, осведомленным, установить все необходимые программы для обхода блокировок и контроля?

— Можно. Но есть другой подход — использовать "технологию стелс". Государству проще найти тех, кто устанавливает себе все эти VPN, — их гораздо меньше, чем рядовых пользователей, и есть способы их контролировать. Проще следить за теми, кто прячется. Самый простой способ — не использовать технологии защиты.

Как, по вашему мнению, можно объяснить феномен стадиона, который все никак не могут достроить?

— Стадион — это просто глупость на глупости. Во–первых, все подобные проекты делают за городом, куда удобно подъехать большому количеству людей, припарковаться. Нельзя ставить такие объекты в центре, в районе застройки элитной недвижимости. Ведь чтобы стадион правильно работал, там должны быть два мероприятия в неделю по 70 тыс. человек — это нереально для инфраструктуры Крестовского острова. На Петроградской стороне коллапс происходит, когда "Зенит" играет на Петровском с 20 тыс., а что будет с 70 тыс. посетителей? Второй момент: любая реконструкция всегда дороже нового строительства. Третье — в этих сметах никогда никто не разберется, то есть это просто способ воровства для трех поколений чиновников. И уже говорят, что хватит, но руки сами тянутся, и смета на этот стадион уже превышает все разумные аналоги за рубежом. Если бы строил бизнес — была бы другая история. Было бы гораздо эффективнее, если бы "Зенит" сам построил за свой счет.

То же самое было с Конюшенным ведомством, да и со всеми проектами, за которые берется государство. Потому что единственная цель — заработать конкретным людям. Еще говорят: "Давайте сбросимся на стадион". Похоже, что мы сбросимся. Но за этим стадионом будет другой — они без этого не могут, им деньги нужны.