Блоги «ДП». Почему в российских СИЗО стало много людей в костюмах

Автор – член Адвокатской палаты Петербурга

По роду деятельности мне часто приходится бывать в следственных изоляторах. Я заметил интересную тенденцию. Еще 10 лет назад я видел обычные для такого места лица преступников и наркоманов. Начав работу по так называемому «трубному делу», я стал часто ездить к своему клиенту в следственный изолятор Москвы. И как же я был удивлен, когда увидел, что подавляющее большинство – прилично одетые, интеллигентные люди. Такую же картину я наблюдаю последний год в Крестах. Это те, кто привлекаются по экономическим и должностным преступлениям.

Как так? Ведь последние 3-4 года даже президент России постоянно говорит о том, что следственные органы должны учитывать наличие признака совершения преступления в сфере предпринимательской деятельности, и существует прямой запрет, закрепленный в Уголовно-процессуальном кодексе, на арест таких обвиняемых. Кроме этого, Верховный суд РФ в постановлениях пленума постоянно расширяет понятие предпринимательской сферы.

Тем не менее бизнесменов продолжают арестовывать и продлевать срок их нахождения под стражей. Постараюсь проанализировать, почему так происходит, на примере уже оконченных и находящихся у меня в работе дел.

Вспомним «трубное дело»: четверо человек находились под стражей 14 месяцев, и в течение всего срока следователи предлагали обвиняемым «переехать» из следственного изолятора под домашний арест в обмен на признание. После того как прокуратура отдала дело на дополнительное следствие в связи с некачественным расследованием, мера пресечения была изменена. В итоге в отношении одного фигуранта уголовное дело было полностью прекращено, а остальные были осуждены условно.

Примерно такая же ситуация происходит и с другим шумным делом – о потерянном кабеле, который не проложен по дну Финского залива. 1,5 года назад оно активно освещалось в прессе, сейчас – полная тишина. А обвиняемые тем временем уже 15 месяцев сидят в следственном изоляторе, и мотивация со стороны следствия для изменения меры пресечения та же. Дадите признательные показания – изменим меру пресечения. И доводы защиты, что в действиях тех людей, которые находятся под стражей, нет состава преступления, никого не интересуют.

Даже прокуратура, отправляя дело на дополнительное расследование, настаивает на том, чтобы люди находились в изоляторе, а суд просто соглашается со всем, что ему предлагает следствие. И никого не интересует, что материалами уголовного дела установлено, что за недопоставленный кабель зарубежному подрядчику заплатили около 80% его стоимости, кабель был полностью изготовлен и находился в порту отправки, ожидая оплаты оставшихся 20%, которая не состоялась из-за отказа нового руководства ПАО «Ленэнерго» оплатить уже выполненные подрядчиком работы.

В результате главный производственник, которому скоро 60 лет, сидит в изоляторе, а менеджеры компании находятся под стражей за то, что, будучи обмануты подрядчиком, злоупотребили своими полномочиями (как такое возможно – в принципе непонятно). Несмотря на наличие арбитражного разбирательства между подрядчиком и «Ленэнерго» по всем пяти имеющимся договорам следствие заявляет, а суд в обеих инстанциях соглашается, что вся это деятельность не относится к предпринимательской.

Необходимо отметить, что все свидетели дают показания, опровергающие обвинение следствия. Следователь отвечает, что доказательством является общая логика имевших место событий. Как и в «трубном деле», из-за некачественности следствия и его выводов прокуратура вернула его на доследование, и в связи с истечением предельных сроков содержания под стражей должно было произойти освобождение обвиняемых. Но этого не случилось, так как в планы следствия это не входило: была придумана собственная трактовка УПК о том, что предельный срок содержания под стражей может быть продлен, если обвиняемые вновь вышли на стадию ознакомления с материалами дела. Люди могут сидеть бесконечно долго, если следствию это так нужно.

Какие выводы можно сделать из этих наблюдений?

Первое – это очень низкий уровень понимания работниками следствия как бизнеса вообще, так и гражданско-правовых взаимоотношений, которые возникают в обычной предпринимательской деятельности. Они годами расследуют дела, люди содержатся по стражей, а в итоге оказывается, что предмет разбирательства был изначально не так понят. Недавно прогремел оправдательный приговор по «праздничному» делу, и он был вынесен только потому, что в данном случае суд счел возможным разобраться в гражданско-правовой сущности взаимоотношений, основанных на очевидных правовых истинах.

Второе и главное: суд по каким-то основаниям сейчас не является независимым. Есть нормы права, в которых четко прописано, что лицо, совершившее преступление в предпринимательской сфере, не может быть подвергнуто аресту, есть точно установленное уже несколькими пленумами Верховного суда понимание, кого в связи с этим нельзя арестовывать, и даже появилась специальная часть в статье о мошенничестве с четким указанием о предпринимательских правоотношениях. Но суд по абсолютно непонятным причинам не применяет ни УПК, ни решения пленумов и становится в «позу страуса», уходя в своих постановлениях от ответов на доводы защиты, хотя мы часто просим в конце заседания лишь об одном – несмотря на то, каким будет решение, обозначить свою точку зрения по этому вопросу.

При таком подходе органов, занимающихся расследованием и рассмотрением дел, любой человек, который был на высоком посту или развивал свой бизнес, может стать объектом обвинения по абсолютно неправовым обстоятельствам. Подобных примеров, к сожалению, в практике российского правосудия уже достаточно много.

Больше мнений и историй от экспертов и предпринимателей – в «Блогах «ДП».