Владимир Путин решил поставить на вид Ангеле Меркель жесткие действия полиции при разгоне демонстраций в отличие от "сдержанной и либеральной" полиции российской. Сравнение, впрочем, получилось малоубедительное: если в Европе политическая конкуренция и угроза обществу — разные вещи, то в России — одно и то же.
Встретившись с канцлером Германии Ангелой Меркель, российский президент Владимир Путин в числе прочего не преминул похвалить отечественную полицию за демократичное поведение: "Я обратил ее внимание и хочу обратить ваше внимание на то, что правоохранительные органы России ведут себя гораздо более сдержанно и либерально, чем их коллеги в некоторых европейских странах, где для разгона демонстраций применяются слезоточивый газ и дубинки", — заметил Путин.
И продолжил: "У нас пока, слава богу, этого не потребовалось. Наши правоохранительные и судебные органы действуют в рамках действующего в России закона и будут действовать так дальше, соблюдая порядок, дисциплину, но одновременно и права всех граждан России выражать свою точку зрения, но в рамках закона".
Эту шпильку Владимир Путин отпускает уже не в первый раз. "Попробуйте в США замахнуться на полицейского — сразу пулю в лоб получите. А у нас погоны срывают", — говорил он 3 года назад, комментируя массовые задержания на Болотной площади. Точно так же прокомментировал недавно действия полиции на антимедведевских митингах телеведущий Дмитрий Киселев: мол, правоохранители заслуживают благодарности, а в Америке бы могли бы просто пристрелить (и после этого в Кремле будут говорить, что "Вести недели" не выражают точку зрения государства).
Типичный для российского руководства универсальный прием — сравнение по чисто формальным признакам с игнорированием контекста. В Европе действительно нередко случаются беспорядки, жестко пресекающиеся полицией; чтобы далеко не ходить, вот только что они случились на первомайских шествиях во Франции, Турции, Италии. Французские демонстранты кидались в полицейских коктейлями Молотова — несколько правоохранителей ранены, один получил в результате серьезные ожоги.
В России ОМОНу пока не приходилось сталкиваться с боевым уличным протестом такого уровня: ни левые, ни правые никогда не устраивали здесь акций с переворачиванием машин и метанием в полицию зажигательных бомб. Российская полиция всегда имела дело только с мирным протестом, вершиной которого могла быть сколотая эмаль на зубе стража порядка. Есть сомнения в том, что ОМОН отреагировал бы на коктейли Молотова сдержанно и либерально. Хотя, с другой стороны, как знать: в истории бывали разные примеры поведения полиции в критической ситуации.
В этом смысле Путин похвастался перед Меркель не демократичной полицией, а миролюбием сограждан и отсутствием радикальной молодежи. Сравнил бы лучше с Венесуэлой: в Сети полно свежих видеороликов, на которых полицейские на мотоциклах догоняют и избивают участников демонстраций против друга Кремля Николаса Мадуро. МИД РФ не так давно заверил, что в Венесуэле происходит "цветная революция", и по такой логике отсутствие у полиции "сдержанности и либеральности" есть наоборот благо; Путину следовало бы сожалеть о ней, а не ставить в пример.
Политические силы в Европе имеют возможности для ненасильственного протеста и участия в политических процессах; сторонники и левых, и правых взглядов могут участвовать и побеждать на выборах. Рамки дозволенного гораздо шире, и за эти рамки вываливаются относительно малочисленные радикалы, которые, в общем, знают, на что идут. В России за пределами крайне узких рамок допустимого оказывается довольно большое количество вполне мирно настроенных людей, не находящих своих представителей в полностью запрограммированной политической системе. Наблюдать эффект можно было 29 апреля на "Горьковской", когда ОМОН задерживал вовсе не юношей в балаклавах, а почтенного возраста горожан, собиравшихся отнести петицию в полпредство.
Мотивация подавляемого протеста — производная от сильно зауженных границ политических возможностей. Никто не удивляется, когда разгоняют демонстрацию анархистов или скинхедов, потенциально угрожающих не столько конкретной власти, сколько обществу в целом. Но крайне удивительно, когда разгоняют демонстрацию людей, которые всего лишь хотят, чтобы кресло президента — в результате обычных конкурентных выборов — занял другой человек.
"Горящий Первомай" в Париже прошел одновременно с президентской кампанией, в которой до первого тура на равных участвовали четверо кандидатов, и каждый из них беспрепятственно собирал в свою поддержку легальные митинги. Россияне фактически лишены возможности легально выступать в поддержку оппозиционеров, что не оставляет им иного пути, как выход на улицу, где они автоматически оказываются в числе "врагов народа". Глупо хвалиться сдержанной полицией, когда без всякой полиции политика в стране могут в любой момент избить, убить или сделать инвалидом, открыто и безнаказанно плеснув в лицо зеленкой.
