За беспрецедентным видеоответом Алишера Усманова Алексею Навальному стоит нечто большее, чем желание привлечь к ответу "клеветника". Крупный бизнес начинает волноваться по поводу нарастающего в обществе запроса на социализм.
Публичное выступление Алишера Усманова, решившего (или, скорее, решившегося) ответить на обвинения оппозиционера Алексея Навального, произвело громкий эффект. Не каждый день фигуранты верхних строчек списков Forbes вступают в личную полемику с оппозиционерами посредством видеоблогов. Видеообращения, вообще-то, жанр как раз недовольных, адресующихся властям, а не наоборот. Для миллиардеров ранга Усманова такая публичность — поступок из разряда невероятных.
Он предпринял все для того, чтобы показать — в первую очередь, видимо, людям своего круга, — что это не означает сокращения дистанции между ним и Навальным: надел не костюм, а затрапезное поло, обращался подчеркнуто на "ты", в пренебрежительной манере. Но диалог все равно означает именно некоторое сокращение дистанции; именно по этой причине для Владимира Путина или Дмитрия Медведева так невыносимо произношение фамилии Навального, вместо нее они пользуются эвфемизмами типа "персонажа".
Скрытый адресат
Алишер Усманов мог бы в крайнем случае, если уж обвинения Навального его задели, ограничиться отдачей указаний своим юристам. Для любого предпринимателя, тем более крупного, судебное разбирательство по таким поводам есть довольно рядовое событие. Мнение о том, что Усманов отсидел за изнасилование — что он опровергает, — в Рунете распространено уже давно, но раньше не вызывало отповедей.
Суть личного ответа Усманова совсем не в реакции на претензии; и понятно, почему он в длительном монологе не упоминает повода для конфликта — неудобных вопросов о передаче земельного участка под так называемую "дачу Медведева" и жертвованиях подконтрольного Усманову Газпромбанка в систему "медведевских" фондов. Потому что говорит не об этом.
Более глобальную причину для видеообращения Алишер Усманов называет сам, в финальной фразе: "Цель таких, как ты, Алексей Навальный — создание образа российского бизнесмена, который не умеет ничего, кроме как воровать, не умеет ничего создавать, и это тоже вранье".
В этих словах, которые можно считать главными в монологе, читается боязнь. Боязнь не Навального, а того, что тренд отрицательного отношения к крупным магнатам, в просторечии олигархам, и так существующий, в какой-то момент станет в обществе определяющим.
Связь крупного бизнеса и политики — в России тема табуированная, но вряд ли у кого-то есть сомнения, что она есть, и неразрывная. Вне зависимости от тех или иных конкретных действий конкретных бизнесменов, многие из которых можно обсуждать или осуждать, предметом обсуждения уже давно не является само существование бизнеса. А оно, в свою очередь, в российских реалиях в общем случае обусловлено лояльностью.
В российской истории отношений бизнеса и политики было два главных поворотных момента: это "семибанкирщина" в середине 1990-х и "дело ЮКОСа" в начале нулевых. В первом случае крупнейшие финансисты объединились в неформальную коалицию для противостояния коммунистическому реваншу в лице Геннадия Зюганова и получили усиление влиятельности и независимости. Во втором случае бизнесмены, наоборот, потеряли влияние, безмолвно согласившись с новыми правилами игры. Возможно, сейчас они чувствуют приближение очередного такого момента.
Неопределенное место
Место бизнеса в условной "России-без-Путина" — деликатный и больной вопрос не только для многих участников оппозиционного движения. Но и для предпринимателей. Алишер Усманов впервые обозначил тревогу за возможность появления новых предпосылок для попытки реванша. Говоря зрителю о том, что он, Усманов, честный человек, что он создает десятки тысяч рабочих мест, вкладывается в модернизацию производства и благотворительность, он старается убедить зрителя в том, что бизнес — это вообще нормально, что бизнесмен — вовсе не обязательно кулак и мироед.
Российская оппозиция, критикуя власти и олигархов, старается бить побольнее, рассказывая о разрухе и коррупции. Вольно или невольно, но очень часто такая критика сама по себе предполагает сравнение с прошлыми, советскими временами, когда больницы не были развалены, а лидеры национальных республик не смели своевольничать. В каком-то смысле оппозиция, как ни парадоксально, соглашается здесь с Путиным, признавая разгул "лихих 90-х". Но если и не 1990-е, и не Путин, то остается СССР — даже если критики не имеют этого в виду, большая масса читателей делает именно такой вывод, и именно этим можно в том числе объяснить массовый прилив теплых чувств к советскому, имперскому наследию. Пытаясь создать либеральный протест, оппозиционеры помогают появлению того, с чем борются. И в этой советской картине мира предприниматель, особенно крупный — именно что мироед, подлежащий раскулачиванию.
Бизнесмены, оставившие 1990-е за плечами и вроде бы нашедшие форму существования в государстве, вполне могут опасаться того, что тенденция приведет к еще одной попытке реванша. Ее совсем не обязательно возглавит Алексей Навальный — строго говоря, вообще не важно, кто именно оседлает популистский запрос на национализацию и всеобщую справедливость, важно, что он появится.
Когда Владимир Путин говорил о "лихих 1990-х", он ведь имел в виду не только буквальную критику Бориса Немцова сотоварищи, но и то, что если государство начнет пересматривать итоги приватизации, то нас ждут новые 90-е. Однако Путин давал понять и другое: 4 года назад, в предвыборной статье, он признал, что приватизация 1990-х была нечестной. И хотя тут же поправился, что сейчас все изменилось и исправилось, но на съезде РСПП вдруг предложил бизнесу подумать, как "закрыть проблему", сделав "либо разовый взнос, либо еще что-то такое".
Эту тему с тех пор президент больше не поднимал — но и не закрывал, она так и подвисла в воздухе. Не исключено, что если ситуация станет по-настоящему напряженной для финансистов и промышленников, то они опять могут создать что-то вроде новой "семибанкирщины". Сработает инстинкт самосохранения, но это тоже не принесет ничего хорошего ни стране, ни предпринимателям, так как приведет к новым переделам.
Следующему президенту России наверняка придется быть популистом, даже если это будет снова Путин. На фоне снижения экономических успехов самый простой вариант — принесение в жертву нелюбимых в народе бизнесменов, всех или нескольких, или только одного, как Михаила Ходорковского, уже не так важно, правила снова поменяются. Заступиться за бизнес будет некому: попытки создать политическую структуру, реально способную на это, за многие годы ни к чему не привели. Пока вслух этим озаботился только Алишер Усманов.
