Британский архитектор, режиссер и футуролог Лиам Янг посетил Петербург в рамках проходившей в городе Недели института архитектуры, медиа и дизайна "Стрелка". Архитектурный критик Мария Элькина узнала у него, во что технологии могут превратить города и почему кроме пользы нужно обсуждать и вред технологий.
Лиам, вы снимаете провокативные фильмы, посвященные будущему городов. О чем они, кроме того, что вы в них показываете?
— Я учился на архитектора и урбаниста, и это ставит меня в своего рода уникальную позицию, из которой я могу оценивать влияние технологий на нашу среду обитания.
Что я делаю? Я создаю спекуляции: представляю себе, какое будущее нас ждет с теми технологиями, которые только что были разработаны, изобретены. Я фантазирую о том, какой будет наша жизнь, когда эти технологии проникнут везде.
Я делаю это в надежде, что мы или будем лучше подготовлены к этому будущему, или будем стратегически смотреть на то, что готовят для нас компании, занимающиеся технологическими разработками.
Какое же будущее сейчас готовят нам эти компании?
— Они очень хороши в том, чтобы представлять нам технологии в качестве решения проблем. Они говорят: технологии помогут вам решить проблему изменения климата, помогут вам похудеть, сделают вас красивыми, вы сможете чаще общаться с родственниками в разных концах света.
Однако мы почти не говорим о побочных эффектах, которые эти технологии могут производить. Вот, например, Apple разработала iPhone, где не будет распознавания отпечатка пальцев, потому что будет распознавание лиц. И это значит, что где–то будет храниться информация обо всех деталях наших лиц. Еще раньше другая компания создала технологию, которая по лицу может определить сексуальную ориентацию. И если мы совместим две эти технологии, то окажемся в довольно пугающей реальности. Apple ничего не говорит нам о том, как опасно может быть ее изобретение. Мы должны покупать все эти технологические новинки, потому что хотим общаться, отправлять сообщения и так далее.
Да, если нам не нравится, что наше лицо сканируют, мы не покупаем новый iPhone. Если нам не нравится делиться информацией о себе с Марком Цукербергом, мы просто ее не заводим на "Фейсбуке". Но такое количество разных систем исходит из того, что у всех есть смартфон и профиль в "Фейсбуке", что огромные части нашей жизни просто перестанут существовать, если мы не будем пользоваться этим гаджетом и соцсетью. Кое–где вы не сможете сесть в автобус или на поезд, потому что для этого нужно сканировать телефоном QR–код. Вы можете купить себе Nokia с монохромным экраном, но вы не сможете отправлять сообщения друзьям, потому что они используют другую систему.
Так что в действительности технологии, которые мы считаем добровольным выбором, становятся частью нашей жизни. Но если технологии, которые раньше были частью нашей жизни, находились в распоряжении государств, то сегодня они находятся в распоряжении небольшой группы компаний.
Если мы представим себе, что какая–то из этих компаний решила сделать что–то со злым умыслом, то может получиться даже что–то более ужасное, чем известные нам тоталитарные государства, ведь контроль значительно упростился.
— Именно об этом мы должны говорить.
Мы ждем новый смартфон, обсуждаем, что еще он будет уметь, но мы не говорим о том, насколько хороша или плоха используемая в нем новая технология. Компания делает ее, потому что может это продать, потому что им нужно показать что–то свежее по сравнению с предыдущей версией.
Я утверждаю, что мы должны научиться обсуждать пользу или вред от тех или иных технологий до того, как они появляются. Так, чтобы мы могли подготовиться к тем изменениям, которые они несут с собой.
Например, беспилотные автомобили. Сейчас во всех университетах архитекторы обсуждают, как они изменят города: что делать с парковками, как изменятся улицы. Но дело в том, что компании уже потратили миллиарды и миллиарды долларов на то, чтобы разработать эти беспилотные автомобили. И даже если исследования покажут, что будущее с беспилотными автомобилями опасно, компании уже не могут остановиться: они уже инвестировали миллиарды.
Мы должны были заводить эти разговоры 10 лет назад, когда разработки были на старте.
В действительности преклонение перед технологиями ведь началось в XX веке, и мы в какой–то момент стали рабами ожидания нового. Архитектор Седрик Прайс в 1950–е очень точно сказал: "Технологии — это ответ. Но каков вопрос?" Начать задавать вопросы довольно трудно, когда есть так много возможностей?
— У многих компаний, которые предлагают технологии как ответ на вопрос, вполне хорошие намерения. К примеру, что делать с изменением климата, как сделать работу более эффективной, как позвонить старым родителям, которые живут далеко? Просто, решая одни проблемы, они создают массу других, неожиданных. Что я пытаюсь сделать — так это проиллюстрировать необдуманные последствия, показать, насколько сложны эти технологии. Компании предлагают нам очень простой нарратив.
Или еще пример. Илон Маск — предприниматель, экстраординарный миссионер будущего. Недавно он рассказал о солнечных батареях, которые вы устанавливаете на крышу дома. Он показал нам будущее, которое будет держаться не на нефти, не на ископаемых, а на солнечной энергии. Это потрясающее будущее — зеленое, со здоровой средой.
Чего он не показал нам? Он не показал, откуда будет браться литий для изготовления всех этих батарей. После презентации не была совершена поездка в Боливию и Чили — туда, где находятся практически все мировые залежи лития.
Для этих стран будущее будет выглядеть так, что половина их территории превратится в шахты, где будут добывать металл для изготовления солнечных батарей.
Я не говорю, что Илон Маск придумал ужасное будущее, я не говорю, что такое будущее хуже, чем продолжать жечь нефть. Я говорю, что мы должны иначе говорить об этом, мы должны видеть все последствия технологий.
Это ведь часть человеческой культуры — быть оптимистично настроенным по отношению к чему бы то ни было.
— Вообще–то я оптимистично отношусь к технологиям, хотя это, может, так со стороны и не выглядит. Я просто думаю, что оптимизм и сложность не исключают одно другого.
Вы можете быть оптимистом, но при этом видеть в любой технологии сложности и противоречия.
Я верю в будущее Илона Маска — я только хочу, чтобы мы лучше прогнозировали ту часть будущего, которая связана с ресурсами. Боливия радикально изменится, если мир перейдет на солнечные батареи. Как будет делиться доход? Что мы сделаем для этой очень бедной страны? Это должно быть частью картины, которую рисует нам Илон Маск.
Лично вы в каком будущем хотели бы оказаться?
— Меня интересует то, как технологии могут связывать нас друг с другом.
Я часто привожу в пример "арабскую весну". Раньше невозможно было представить себе, чтобы люди могли так быстро организоваться. Сейчас с помощью мессенджеров, через сарафанное радио, разговоры с таксистами информация передается почти мгновенно. Меня интересует то, как социальные сети могут давать шанс положительным переменам.
Да, как и во всем, о чем я говорил раньше, здесь тоже нашлись непредсказуемые эффекты. Мы сталкиваемся прямо сейчас с рядом проблем, в частности с тем, что индивидууму очень трудно найти себя в огромном потоке.
Но вот сообщества людей могут собираться в беспрецедентном масштабе. Могут организовать женский марш против Дональда Трампа. Или давить на правительства, чтобы те освобождали беженцев. Или протестовать против войны в заливе. Мы можем использовать технологии, чтобы создавать сообщества, новые формы гражданской активности. К этому относятся мои оптимистические ожидания от будущего.
Сегодня становится все труднее быть меньшинством, но ведь большинство очень часто ошибается.
— Я думаю, что как раз с помощью сетей разрозненные меньшинства могут образовать некое единство.
Географическое местоположение становится гораздо менее важным фактором, чем было раньше. С помощью технологий фактически могут образовываться новые нации, новые государства, которые не представляют собой территорию на земле, однако представляют собой некую цельность в цифровом пространстве.
Это меняет представление о том, что такое город, что такое гражданин и что такое сообщество. Это радикальный сдвиг, и если мы правильно его используем, то люди, которых притесняют, смогут связаться друг с другом.
Под "правильно используем" я имею в виду — если общество получит право голоса в развитии технологий.
Изменит ли это города физически?
— Да, я думаю, изменит. Наше физическое положение будет значить меньше. Традиционное противопоставление центра и периферии будет постепенно сходить на нет, города будут просто равномерно заселенными массивами. Границы городов размоются.
Если я сижу в Лондоне за компьютером, я играю определенную роль в мировой сети и могу влиять на то, что происходит в Австралии. Лондон может быть связан таким образом даже с самыми отдаленными и заброшенными местами.
Мы должны изменить наше понимание, концепцию того, что такое город, таким образом, чтобы учитывать эффекты, которые он производит во всем мире.
