В 2016 г. Государственный Эрмитаж получил в дар коллекцию произведений африканского искусства конца XIX — начала XX вв. от почетного консула Гвинейской Республики в Санкт–Петербурге и Ленинградской области и совладельца "Марвел–Дистрибуции" Сергея Гирдина. В течение года экспонаты кропотливо собирали на аукционах вместе со специалистами Эрмитажа и Музея антропологии и этнографии.
Коллекция состоит из таких предметов, как маски–шлемы, магические, женские фигуры и фигуры плодородия, церемониальные жезлы, оружие, подвески, предметы быта и ритуальные предметы. Собранные вместе, эти экспонаты позволяют посетителю выставки составить представление о традиционной культуре африканских народностей. Сейчас работа над коллекцией произведений африканского искусства продолжается, она регулярно пополняется новыми предметами, планируется расширение постоянной экспозиции. О том, как идет работа над проектом, как отличить сувенир от предмета искусства и в целом о роли меценатов в жизни российских музеев в интервью "Деловому Петербургу" рассказали заместитель директора Государственного Эрмитажа по научной работе Георгий Вилинбахов и совладелец "Марвел–Дистрибуции" Сергей Гирдин.
Георгий Вилинбахов:
Георгий Вадимович, как возникла идея создания в Эрмитаже африканской коллекции?
— Было много предпосылок, которые в какой–то момент соединились. Еще в юношестве я читал книжки, посвященные разным африканским странам, которые выходили в серии "Путешествия по странам Востока". Потом, когда я уже работал в Эрмитаже, бывший тогда директором музея Борис Борисович Пиотровский вернулся из путешествия по Африке и в беседе с сотрудниками музея сетовал, что у нас в Эрмитаже нет хорошей коллекции африканского искусства, да и знаний о культуре этого континента у нас не хватает.
С Сергеем Гирдиным мы познакомились еще до того, как он стал почетным консулом Гвинейской Республики в Петербурге, — мы с ним вместе являемся членами Английского собрания. Сферы деятельности у нас очень далеки друг от друга, поэтому нам было очень интересно найти какие–то точки соприкосновения. И как–то зашла речь, что у Эрмитажа есть определенные лакуны, связанные с особенностями формирования коллекций. В частности, у нас слабо представлена искусство Африки. К тому времени он уже был почетным консулом Гвинейской Республики, поэтому поговорить с ним об Африке было вполне логично.
Так и появилась идея создания коллекции, а Сергей Гирдин выразил желание поучаствовать в этой ценной для Эрмитажа работе. Координатором проекта стал Вадим Вилинбахов.
Каким образом организована работа по подбору экспонатов для коллекции?
— Сейчас выстроилась стройная схема, которая доказала свою работоспособность и эффективность. По каталогам аукционных домов отслеживаются предметы африканского искусства, которые выставляются на торги. Затем идет изучение объекта, отбор того, что может быть интересно и ценно для Эрмитажа. А после предмет приобретается на аукционе, доставляется в Россию и передается музею Сергеем Гирдиным.
Какова дальнейшая судьба проекта: это будут временные выставки или постоянная экспозиция?
— У нас появилась идея создать постоянную экспозицию, подобную тем, что у нас есть по другим направлениям: Китаю, Индии, арабским странам. Кроме того, освободились помещения в здании Главного штаба, которые можно было использовать для размещения коллекции.
И уже в процессе работы над постоянной экспозицией была сформулирована красивая мысль о том, что у африканского искусства есть очень много общего с полотнами художников, которые представлены в Главном штабе. Например, для Матисса было не чуждо искусство Магриба, т. е. Северной Африки, а когда смотришь на кубические творения Пикассо, то видишь черты африканских предметов.
Какие трудности возникают в процессе формирования коллекции?
— Основная из них — отследить происхождение вещи, то, что называется провенанс, и выяснить, из какой она коллекции, откуда она появилась на аукционе.
Дело в том, что на рынке сейчас очень много вещей сравнительно современных, по сути, это сувенирная продукция, которая хоть и делается из тех же материалов и в той же технике, что делали мастера в конце XIX — начале XX века, но художественной ценностью не обладает.
Например, вещи из немецких коллекций имеют более надежный провенанс, поскольку Германия потеряла свои африканские колонии после Первой мировой войны, а значит, все вещи привозились туда из Африки до этого времени. И аукционный дом в Вюрцбурге, с которым мы работаем, как раз и предлагает вещи из этих коллекций. Например, недавно для нас был куплен один предмет из собрания художника Андре Дерена.
Как вы думаете, насколько длительным будет этот проект?
— В конце октября проекту исполняется уже 3 года, и никакой речи о его прекращении не идет. У нас есть желание пополнять коллекцию, у Сергея Алексеевича есть возможность нам в этом помочь, и, пока наши желания совпадают с его возможностями, я надеюсь, что работа будет продолжаться.
Видите ли вы со стороны других представителей бизнес–сообщества желание помогать музею?
— Конечно, помощь в таком масштабе и настолько системно — это единичный пример, уникальный. Больше примеров, когда нам кто–то что–то разово дарит.
Сейчас я пытаюсь расшевелить представителей бизнес–сообщества, создав программу для формирования коллекции Музея Гвардии, который открывает Эрмитаж. Сейчас приобретаются отдельные предметы, но нам хотелось бы более системного подхода. Поэтому мы будем пытаться вокруг Музея Гвардии создать некий пул меценатов, которые были бы заинтересованы тематикой военного дела, истории гвардии, оружия. Для долгосрочного сотрудничества очень важно, чтобы был настоящий интерес к предмету коллекции, а не просто желание помочь или вложить деньги.
Наверное, в этом и заключается отличие меценатов от спонсоров?
— Спонсорство всегда предполагает какой–то договор, ответную отдачу. А меценат — это человек, который просто помогает музею, которому интересно быть частью этого процесса, участвовать в формировании коллекции предметов, представляющих художественную ценность.
Сергей Гирдин:
Сергей Алексеевич, вы сотрудничаете с Эрмитажем как меценат, а вас самого увлекает тема африканского искусства?
— Обычно наши знания об Африке ограничиваются стандартным набором: Египет, пирамиды, сфинкс, маски, бубны, шаманская атрибутика. Но когда я увидел все многообразие предметов, увидел возможность создать обширную, полноценную коллекцию, то я вдохновился, конечно. И вместе со мной темой активно заинтересовались и моя семья, и сотрудники "Марвел–Дистрибуции".
Причем те предметы, которые я приобретаю и передаю в дар Эрмитажу, сразу поступают в фонд музея, и из него формируется экспозиция. Это принципиальное отличие от частных коллекционеров, которые иногда устраивают в Эрмитаже и других музеях кратковременные выставки своих собраний.
Как человек увлеченный, вы сами тоже выбираете предметы для коллекции или доверяете это дело экспертам?
— Любой деятельностью, я считаю, должны заниматься профессионалы. Поэтому мы выбираем предметы вместе с экспертами–искусствоведами, сотрудниками Эрмитажа и Этнографического музея, именно они определяют ценность экспоната и то, насколько он необходим для полноты коллекции. Но окончательное решение остается за мной. Мне кажется, что свою роль играет и предпринимательская интуиция, которая подсказывает мне, что может оказаться интересным не только для специалистов, но и для более широкого круга зрителей.
Насколько активно идет формирование коллекции?
— Начиналось все с небольшого количества предметов, а на сегодняшний день Эрмитажу передано в дар уже 42 экспоната, из них 19 выставлены на постоянной экспозиции в Главном штабе. Еще 16 экспонатов недавно поступили в музей и проходят инвентаризацию. В планах приобрести уникальное полное снаряжение воина — это редкий и интересный экспонат. Сейчас коллекция занимает один зал, в будущем планируется создать галерею из пяти залов.
Часто ли предметы африканского искусства выставляются на аукцион? Легко ли их приобрести?
— Произведения африканского искусства постоянно находятся в движении. Например, наследники получают колониальную коллекцию, заниматься которой им не всегда интересно, поэтому они выставляют предметы искусства на аукцион. В таких случаях можно приобрести сразу несколько редких или даже уникальных лотов. Есть свои нюансы и в том, что касается участия в аукционах. Например, если становится известно, что на лот претендует какой–то крупный музей, то цена может вырасти в десятки раз. Или на фотографии в каталоге вещь выглядит превосходно, а на самом деле ее сохранность оставляет желать лучшего.
Помогает ли этот проект в вашей консульской деятельности?
— Мне представилась прекрасная возможность пригласить гостей в Эрмитаж и показать коллекцию африканского искусства президенту Гвинейской Республики Альфа Конде, когда в 2016 г. он приезжал на ПМЭФ.
А на прошлой неделе экспозицию осматривала делегация Национальной ассамблеи Гвинейской Республики во главе с ее президентом господином Кондиано. Они посещали Санкт–Петербург в качестве участников 137–й Межпарламентской ассамблеи.
Конечно, это позитивный момент как для гостей из Гвинейской Республики, так и для меня лично.
Каким образом можно стимулировать развитие меценатства в России?
— Развитие меценатства — это положительный тренд, поскольку люди вкладывают средства во благо общества и государства. В 2014 году был принят федеральный закон "О меценатской деятельности", он предусматривает создание комфортных условий для меценатской деятельности. Прежде всего, само понятие "меценат" вносится в правовое поле, фиксируется разница между спонсорством, меценатством и благотворительностью (их очень часто смешивают и путают). Важное отличие меценатства от благотворительности заключается в том, что это покровительство именно в сфере культуры и искусства.
Хотелось бы, чтобы государство более активно шло навстречу предпринимателям. Так, сейчас в Госдуме рассматриваются поправки к Налоговому кодексу, которые позволяют снижать налогооблагаемую базу для дарителей. В первую очередь речь идет о поощрении пожертвований от компаний и физических лиц, получателем которых будут государственные и муниципальные учреждения культуры.
Вы думаете, что число меценатов сразу возрастет?
— Это не значит, что все сразу начнут пользоваться такой возможностью, но если поправки будут приняты, то от этого выиграют все: и бизнес, и музеи. Льготы дают серьезный толчок развитию меценатства.
Мы видим это на примере развитых стран — США, Канады, Франции, Германии, Испании, Польши, Голландии, Австрии, где государство дает преференции покровителям искусства.
В конце 2016 года министр культуры Владимир Мединский призвал депутатов скорее принять этот закон, но, как мне известно, он все еще рассматривается в Госдуме.
С другой стороны, меценатство — это не только про деньги, это в первую очередь отражение интересов в сфере культуры конкретного человека и конкретного музея.
Но в целом, я считаю, сохранение культурных и художественных ценностей, поддержка музеев — это в первую очередь дело государства, поэтому должно быть достойное государственное финансирование.
